Share Tweet Share Share Email Comments
Инфоповод
Дискуссия о развитии отношений России и «семеркой» вновь актуализировалась на фоне грядущего саммита в Биарицце. Важным информационным поводом к оживлению разговоров стало заявление президента Франции Эммануэля Макрона, который выступил за приглашение России на саммит большой семерки в 2020-м году. Более того, президент США Дональд Трамп, согласился поддержать данное предложение о чем сообщил CNN со ссылкой на высокопоставленного представителя Белого дома.
Российские эксперты вновь начали обсуждать данный вопрос, а в частности, возможность сближения и вероятно вообще возвращения России в «клуб». Однако здесь в очередной раз проявляется своего рода болезнь «короткой памяти и больших ожиданий», которая, увы, так свойственна отечественным международникам. Вспомним хотя бы те сообщения о налаживании отношений с Америкой, которые появляются каждый раз, когда в США проходят выборы или когда происходят встречи на высшем уровне. Вот только по итогу мы продолжаем получать санкции. Аналогия с «семеркой» в данном случае предельно прозрачна.
Разговоры о своего рода «перезагрузке» отношений шли еще в 2016 году, когда министр иностранных дел Германии Франк-Вальтер Штайнмайер сделал следующее заявление: «Я не хотел бы, чтобы формат G7 был долговременным, нам надо создать условия для возвращения к формату G8». Также он говорил: «Очевидно, что ни один серьезный международный конфликт невозможно решить без участия России. Безусловно, в рамках G7 будет вестись дискуссия о том, когда и на каких условиях возможно возвращение России в «восьмерку».
Как мы можем видеть, никаких реальных сдвигов в сторону сближения России и стран «семерки» не произошло, а в некоторых аспектах межгосударственных отношений и вовсе можно наблюдать охлаждение. В связи с этим возникает вопрос: быть может хватит наступать на те же грабли и перестать ждать неких прорывов?
Но для начала необходимо разобраться в том, что вообще такое G7.
Клуб 7
Начать стоит с того, что «семерка» вовсе не является очередной международной организацией. В ее фундаменте нет никакого международного договора, а также у нее совершенно отсутствуют внутренние бюрократические органы такие как секретариат. В виду подобной организации статус членства носит абсолютно условный характер, то есть нет никакого документа, который бы официально подтверждал статус той или иной державы в качестве члена G7. Все решения которые страны принимают в ходе переговоров носят исключительно рекомендательный характер. Следовательно, это просто одна из множества площадок для переговоров.
История того, что сейчас известно как G7 началась в 1975 году как реакция на первый нефтяной шок. Отцами-основателями «большой семерки» стали шесть, а в скором времени (1976) уже семь стран, которые являлись крупнейшими импортерами энергоносителей. Сначала в этот клуб вошли США, Великобритания, Франция, Германия, Италия и Япония. Как было отмечено ранее, уже в 1976 году представительство атлантических стран увеличилось за счет включения Канады.
Российский политолог Алексей Фененко выделяет два ключевых этапа в истории G7. Первый – энергетический, второй – глобальная повестка.
1-ый этап
Первый саммит состоялся 15-17 ноября 1975 года в Рамбуйе. В ходе встречи страны, тогда еще «шестерки», приняли совместную декларацию по экономическим вопросам, лейтмотивом которой стал призыв о неприменении агрессивных геоэкономических мер, таких как установление торговых барьеров. Помимо этого, повестка саммита включала в себя сугубо энергетические вопросы. Так, выделялось три основных направления кооперации, среди которых, можно отметить диверсификацию поставок энергоносителей; обеспечение адекватных цен на жидкие углеводороды и наконец, развитие альтернативной энергетики.
Далее был проведен ряд встреч, которые также были посвящены вопросам энергетики. Так продолжалось вплоть до 1980 года (Венецианский саммит семи). Уже на венецианском саммите повестка была существенно расширена, так была принята резолюция, в которой содержалось осуждение ввода советских войск в Афганистан. В следующем году был проведен саммит в Монтебелло, где лидеры стран «семерки» приняли декларацию, которая напрямую затрагивала вопросы международных отношений (ситуация на Ближнем Востоке, наращивание вооружений Советским Союзом).
То есть, изначально, клуб действительно представлял собой площадку для обсуждения вопросов связанных исключительно с энергетическими и отчасти, экономическими проблемами. Однако далее повестка «семерки» претерпела ряд существенных изменений.
2-ой этап
Постепенно «семерка» ставила все более глобальные вопросы. Помимо прочего, традиционными стали встречи министров иностранных дел, финансов и образования «стран-членов» G7. Тактику расширения повестки А. В. Фененко описал следующим образом: «Семерка» делала ставку на эффект привыкания. Ну не будет же Советский Союз и другие государства всякий раз слать им протесты! Так и получилось: уже к 1985 году саммиты «семерки» стали восприниматься как норма. И никто не задавал простой вопрос: а на каком правовом основании лидеры «группы семи» считают себя вправе обсуждать «глобальные проблемы» человечества?». Он также приводит весьма интересную аллюзию на одного из родоначальников, так называемой, английской школы международных отношений Хэдли Булла, который ввел дихотомию мирового общества и мирового сообщества. «Он утверждал, что «семерка» — это «мировое общество», а остальной мир — «мировое сообщество». Задача «мирового общества» — подтянуть остальной мир под собственные правила. Это не была официальная позиция «семерки». Но сам факт, что этот клуб занимается обсуждением глобальных проблем, показывает, что Булл хорошо уловил его дух», -отмечает Фененко.
Кому нужна «семерка»?
Мысля в традиции realpolitik, которая может быть выражена в словах, авторство которых приписывается Отто фон Бисмарку: «Единственная здоровая основа великого государства, и ею единственно отличается оно от государства малого, есть государственный эгоизм, а не романтика, и недостойно великой державы бороться за дело, не касающееся собственного интереса» автор вспоминает строки Маяковского «Ведь, если звезды зажигают – значит это кому-нибудь нужно?» и задается вопросом: а кому собственно нужен подобный формат межгосударственного взаимодействия?
Лидер данного клуба, по общему политико-экономическому потенциалу, весьма очевиден, причем эта же страна является негласным лидером НАТО. Разумеется, речь идет о США. Америка, по-большому счету, всегда придерживалась той максимы, которую декларирует нынешний президент, а именно интересы США превыше всего. Так G7, по сути, была инструментом создания той политико-экономической линии, которая выгодна Америке под предлогом консенсусного решения «цивилизованного мира». Помимо этого, «семерка» является весьма неплохим инструментом позволяющим держать руку на пульсе политической стратегии ведущих европейских держав, в частности, Франции и Германии. Благодаря такому формату отношений минимизируется вероятность того, что эти странны начнут проводить курс, к которому не готова американская внешняя политика.
Россия в «семерке»
На саммите «семи» в Неаполе в 1994 году был впервые апробирован новый формат «7+1». Этой единицей, как известно, была Россия. Напомним, что на тот момент президентом России был Ельцин, а министром иностранных дел Андрей «у России нет национальных интересов, а есть только общечеловеческие интересы» Козырев. Так что ее приглашение было вполне логичным следствием прагматичной американской политики, которая таким образом втаскивала Россию в орбиту собственного влияния.
Постепенно Россия возвращала то, что А. А. Кокошин называет «реальным суверенитетом», однако, мы продолжали участвовать в саммитах «восьмерки», видимо надеясь лоббировать свою повестку. Увы, но обыграть шулера, играя честно в его же игру, задача невыполнимая. Не получилось и у нас. В 2014 году Россия покинула этот «клуб по интересам» ввиду проведения адекватной и отвечающей национальным интересам внешней политики в Крыму.
В целом, суммировать участие Российской Федерации в G8 можно словами Ф. А. Лукьянова: «Период пребывания в «восьмерке» с 1998 по 2014 год был временем определенного позиционирования России. Москва видела свою задачу в том, чтобы быть внутри «коллективного Запада». На первом этапе — встроиться как есть, на втором — попытаться превратить западноцентричную международную систему в более диверсифицированную, выступая в роли представителя «других». Не удалось ни первое, ни второе — в силу объективных причин».
I’ll be back?
Возможно ли возвращение России в «клуб 7»? Конечно, такой поворот событий нельзя полностью исключать, однако подобный сценарий представляется мало реалистичным. Стратегические курсы и понимание национальных интересов РФ и стран «семерки» довольно сильно расходятся.
Все громкие заявления западных лидеров о возвращении России, стоит скорее воспринимать как некую разведку, готовы ли мы пойти на некоторые уступки в соответствии с условиями, которые нам могут выдвинуть. Также, политики делающие подобные заявления, во многом работают на свой личный имидж, зарабатывая себе политические очки. Можно расценивать забрасывание подобного рода мостиков как попытку конкретных людей выступить в качестве «послов доброй воли», которые, как бы, дают руку в «цивилизованный мир». Конечно, за этим не кроется ничего, кроме эгоистических интересов.
Нужна ли России «семерка»?
Несмотря на то, что автор считает возможность возвращения РФ в G7 маловероятным, стоит задать другой, куда более важный вопрос: а, собственно, зачем нам туда возвращаться? Участие в довольно большом количестве международных организаций (G7 не организация, но рекомендательный характер решений, в данном контексте, уравнивает их) не дает нам никаких реально ощутимых политических и геополитических дивидендов. Наиболее близким по времени примером является ПАСЕ.
Россия не испытывает никакой потребности в данном формате. Во-первых, мы можем вести диалог в рамках G20, политическая выгода от которого гораздо выше. Россия может использовать площадку «двадцатки» для развития собственной мягкой и, отчасти, острой силы. За счет большей инклюзивности G20, мы можем активизировать развитие собственного метанарратива, той же «многополярности», которую можно трактовать как «глобализацию антиглобализма». При правильных тактических маневрах Россия, таким образом, может сформировать альтернативный западной гегемонии проект, за счет чего нарастить свое геополитическое влияние.
Во-вторых, учиться надо у лучших. Трамп целенаправленно проводит политику проведения двусторонних отношений в противовес международным организациям, так как вопросы реальной политики решаются, в первую очередь, в ходе именно двусторонних встреч на высшем уровне.
Россия должна подходить к каждому вопросу мировой политики с позиции абсолютного прагматизма и принимать решения отталкиваясь лишь от принципа собственной выгоды. G7 не исключение.
Автор:
Егор Спирин
