Сфера духовной деятельности человека и зависимость ее проявлений от его телесной организации все еще остается крайне загадочной и каждый факт, освещающей так или иначе эту сферу, заслуживает нашего глубокого внимания и всестороннего изучения. Задавшись в настоящей, чуть-компилятивной заметке вопросом «что такое мысль», я отнюдь не думаю анализировать мыслевой процесс со стороны качеств самой мысли – здорова ли она и логична, или же на оборот.В науке существует тезис, что человек мыслит словами. Положение это обобщил и формулировал, едва ли даже не впервые высказал, известный ученый лингвист Макс Мюллер. Между человеком и животным, говорит Макс Мюллер, — «есть одна грань, которую никто не решился поколебать — это способность говорить. Даже философы девиза «penser с’est sentir» (думать-это чувствовать) (Гельвеций), полагающие, что одна и та же причина заставляет мыслить и человека и животное, — даже они должны сознаться, что пока ни один вид животных не выработал своего языка».Человеческое слово не есть средство для выражения мысли, как обыкновенно говорят, почти все исследователи: оно есть сама мысль во внешнем своем откровении. Средство всегда предполагает нечто отдельное от той мысли, к выполнению которой оно служит, нечто особое, разнородное, вследствие намеренного выбора употребленное для достижения известной цели. Слово имеете совсем другое отношение к мысли: оно есть невольное проявление мысли, столь тесно органически сросшейся с последней, что раздельное существование их невозможно. Человеческий дух, во время своего земного существования, привязан к органическому телу, и всякое его отправление невольно отражается в деятельности тела: в стыде человек краснеет, в злобе бледнеет; деятельность воображения движет его нервы. Точно такое же отношение между мыслью и словом: второе есть невольный, ненамеренно, сам собой, и притом всегда образующийся отголосок первой. Кто не знает из самонаблюдения, что всякое размышление, даже невидимому совершенно-безмолвное, непременно предполагает внутренний разговор с самим собой? Таким образом, ни мысль без языка, ни язык без мысли существовать не могут: между ними существует связь, столько же тесная, и даже еще теснейшая, как между духом и телом. Эта связь, подходящая к совершенному тождеству, яснее всего обнаруживается а) историческим развитием слова, как у неделимого, так и у целого народа, которое идёт в строжайшей параллели с развитием мысли.В самом деле, так как мы воплощаем свои мысли в словесный формы, то, по видимому, трудно и предполагать, что можно мыслить иным способом. Человеческая речь, по крайней мере, относительно самих же людей, служит если не единственным, то уж во всяком случае наилучшим средством для внешнего воплощения мысли. Но, не смотря на основательность этой теоpии, она все-таки нуждается в некоторых поправках и оговорках, так как существуют факты в пользу того, что человек может мыслить не только словами, но и несколько иначе.«Бессловесное мышление, говорит Оскар Пешель, — сопутствует всей нашей домашней деятельности. Музыкант воплощает свою мысль в формы ритмического ряда звуков, художник выражает свой мыслевой строй известным сочетанием красок, ваятель иссекает свою мысль в формах человеческого тела, строитель пользуется линиями и плоскостями, математик — цифрами и количествами». Ряд этих общеизвестных, впрочем, фактов пошатывает в известной степени непогрешимость теории Макса Миллера, но только в известной степени. Нет спора, что музыкант, художник, скульптор и т. д. могут мыслить об известных тонах, красках, формах и т. п., но это отнюдь не доказывает, чтобы, думая, они не высказывали своих мыслей, так сказать, внутренне, т. е. не вслух, но словами. По отношению же напр. к математику, это предположение становится более чем вероятным.
Речь детей состоит исключительно из восклицаний, в виде отдельных гласных и слогов, и тем не менее привычное ухо отличает в этих восклицаниях смысл. Все это в совершенстве подтверждает положение, что мыслить можно не одними словами. Но все эти примеры исключение из правил.Мысль и слово — два неотделимые друг от друга понятия. Слова без мысли будут мертвыми звуками. Мысль без слов — ничто. Мысль есть невысказанная речь. Говорить — значит думать вслух. Речь есть воплощение мысли. Позвольте произвести пару маленьких эксперимента:- Отведите ваш взгляд от монитора в сторону на пять секунд. Ваш взор поймал какой-то знакомый предмет, его словесный «портрет» не мешает течению ваших мыслей.- Теперь закройте глаза на 10 секунд. Ваш слух обострился, основная ваша мысль дополнилась сторонними шумами (разговором, музыкой), также к вашему мысль-образу добавились чувства обоняния, осязания.Участие чувств в процессе мышления до того обширно и всесильно, что человек рассматривает часто свое внутреннее психическое состояние, как результат внешних явлений, что его мысли представляются ему, так сказать, во внешней, предметной, телесной форме. Отсюда прямой вывод, что человек может мыслить, и часто действительно мыслит, чувственными впечатлениями обоняния и вкуса. Положения эти относятся безразлично ко всем пяти или более — что зависит от классификации — чувствам уже и потому, что все они представляют лишь разные видоизменения основного чувства осязания. Вся разница заключается в том, что это осязание глазом, ухом или же рукой совершается различным образом. Даже носом мы осязаем микроскопические части пахучих предметов, носящиеся в воздухе.Память иногда преподносит такие мельчайшие подробности, о которых мы даже не подозревали и все благодаря нашим органам чувств. Возобновленное ощущение приводит в деятельность те же части мозга и тем же способом, как и первоначальное oощущение.Вот что говорит Густав Флобер один из лучших и талантливейших романистов французской реальной школы, в своем письме к Ганри Тэну: «Воображаемые мной личности преследуют, проникают меня, или, вернее, я сам ухожу в них. Когда я писал сцену отравления Эммы Бовари, я до того явственно ощущал во рту вкус мышьяка, что положительно отравил себя: у меня дважды являлись все действительные симптомы отравления, до того действительные, что у меня вытошнило весь мой обед». «Человек, — говорит г. Сеченов, — как известно, обладает способностью думать образами, словами и другими ощущениями, не имеющими никакой прямой связи с тем, что в это время действует на его органы чувств. В его сознании рисуются, следовательно, образы и звуки без участия соответствующих внешних действительных образов и звуков… Когда ребенок думает, он непременно в то же время говорит. У детей лет пяти дума выражается словами или разговором или, по крайней мере, движениями языка и губ. Это чрезвычайно часто (а может быть и всегда, только в различных степенях) случается и с взрослыми людьми. Я, по крайней мере, знаю по себе, что моя мысль очень часто сопровождается, при закрытом и неподвижном рте, немым разговором, т. е. движениями мышц языка в полости рта. Во всех же случаях, когда я хочу фиксировать какую-нибудь мысль преимущественно перед другими, то непременно вышептываю ее. Мне даже кажется, что я никогда не думаю прямо словом, а всегда мышечными ощущениями, сопровождающими мою мысль в форме разговора. По крайней мере, я не в силах мысленно пропеть себе одними звуками песни, а пою ее всегда мышцами, тогда является как будто и воспоминание звуков». (Психологические Этюды, Сиб. 1873 г., стр. 62 и 68.)Возвышеннейшие идеи являются продуктом чувств, и без этих последних, сами идеи были бы невозможными. Вывод, к которому приводят собранные факты и наблюдения, формулируется просто:«Мысль – продукт жизнедеятельности».Мысль — строго индивидуальна, зависящая только от жизненного опыта, воспитания, нравственности и образования.
