Вышедшая в свет книга «Воспоминания детей военного Сталинграда» стала настоящим откровением не только для нынешнего поколения, но и для ветеранов войны.В Сталинград война ворвалась внезапно. 23 августа 1942 года. Еще накануне жители слышали по радио, что бои идут на Дону, почти за 100 километров от города. Работали все предприятия, магазины, кинотеатры, детские сады, школы готовились к новому учебному году. Но в тот день, пополудни, все в одночасье рухнуло. 4-я немецкая воздушная армия обрушила свой бомбовый удар по улицам Сталинграда. Сотни самолетов, совершая один заход за другим, планомерно уничтожали жилые кварталы. История войн еще не знала столь массированного разрушительного налета. В городе тогда не было скопления наших войск, так что все усилия противника были направлены на уничтожение именно мирного населения.Никто не знает – сколько тысяч сталинградцев погибло в те дни в подвалах обрушившихся зданий, задохнулось в земляных убежищах, сгорело заживо в домах.Авторы сборника – члены Региональной общественной организации «Дети военного Сталинграда в городе Москве» пишут о том, какими остались в их памяти те страшные события.«Из своего подземного убежища мы выбежали наружу, — вспоминает Гурий Хватков, ему было 13 лет. – Наш дом сгорел. Многие дома по обе стороны улицы тоже были охвачены пожаром. Отец и мама схватили нас с сестренкой за руки. Нет слов описать, какой мы испытывали ужас. Вокруг все пылало, трещало, взрывалось, мы бежали по огненному коридору к Волге, которую из-за дыма не было видно, хотя она была совсем близко. Вокруг были слышны крики обезумевших от ужаса людей. На узкой кромке берега скопилось много народа. Раненые лежали на земле вместе с мертвыми. Наверху, на железнодорожных путях взрывались вагоны с боеприпасами. Над нашими головами летели железнодорожные колеса, горящие обломки. По Волге двигались горящие потоки нефти. Казалось, что горит река… Мы бежали вниз по Волге. Вдруг увидели небольшой буксирный пароход. Едва мы поднялись по трапу, как пароход отошел. Оглянувшись, я увидел сплошную стену горящего города».Сотни немецких самолетов, низко спускаясь над Волгой, расстреливали жителей, пытавшихся переправиться на левый берег. Речники вывозили людей на обычных прогулочных пароходах, катерах, баржах. Фашисты поджигали их с воздуха. Волга стала могилой для тысяч сталинградцев.В своей книге «Засекреченная трагедия гражданского населения в Сталинградской битве» Т.А. Павлова приводит высказывание офицера абвера, которого взяли в плен в Сталинграде:«Мы знали, что русских людей надо уничтожать как можно больше, с тем, чтобы предотвратить возможность проявления какого-либо сопротивления после установления нового порядка в России».Вскоре разрушенные улицы Сталинграда стали полем сражения, и многих жителей, чудом оставшихся в живых во время бомбардировок города, ожидала тяжелая участь. Они были захвачены немецкими оккупантами. Фашисты выгоняли людей из родных мест и бесконечными колоннами гнали по степи в неизвестность. По пути те срывали обгоревшие колосья, пили воду из луж. На всю жизнь, даже у малых детей, остался страх – только бы не отстать от колонны – отставших пристреливали.В этих жестоких обстоятельствах происходили события, которые впору изучать психологам. Какую стойкость способен проявить ребенок в борьбе за жизнь! Борису Усачеву в ту пору было всего пять с половиной лет, когда они вдвоем с матерью ушли из разрушенного дома. Матери предстояло скоро рожать. И мальчик стал уже осознавать, что он – единственный, кто может помочь ей на этой трудной дороге. Они ночевали под открытым небом, и Борис подтаскивал солому, чтобы маме было легче лежать на подмерзшей земле, собирал колосья и кукурузные початки. Они прошли 200 километров, прежде чем им удалось найти крышу — остаться в холодном сарае в хуторе. Малыш по обледеневшему склону спускался к проруби, чтобы принести воды, собирал дровишки, чтобы обогреть сарай. В этих нечеловеческих условиях на свет появилась девочка…Оказывается, и малолетний ребенок может мгновенно осознать, что такое опасность, грозящая смертью… Галина Крыжановская, которой не исполнилось тогда и пяти, вспоминает, как она, больная, с высокой температурой, лежала в доме, где хозяйничали фашисты: «Помню, как один молодой немец стал куражиться надо мной, поднося нож к моим ушам, носу, грозя отрезать их, если я буду стонать и кашлять». В эти страшные мгновения, не зная чужого языка, одним инстинктом девочка поняла, какая ей грозит опасность, и что она не должна даже пискнуть, не то чтобы крикнуть: «Мама!»Галина Крыжановская рассказывает о том, как они выживали, находясь в оккупации. «От голода кожа у нас с сестрой заживо гнила, ноги распухли. По ночам мама выползала из нашего подземного убежища, добиралась до помойной ямы, куда немцы сбрасывали очистки, огрызки, кишки…»Когда после перенесенных страданий девочку впервые искупали, то увидели в ее волосах седину. Так с пяти лет она с седой прядью и ходила.Немецкие войска теснили наши дивизии к Волге, захватывая одну за другой улицы Сталинграда. И новые колонны беженцев под охраной оккупантов тянулись на запад. Крепких мужчин и женщин загоняли в вагоны, чтобы вести как рабов в Германию, детей прикладами отгоняли в сторону…Но в Сталинграде находились и семьи, которые остались в расположении наших сражающихся дивизий и бригад. Передний край проходил через улицы, руины домов. Застигнутые бедой, жители укрывались в подвалах, земляных убежищах, канализационных трубах, оврагах.Это тоже неизвестная страница войны, которую раскрывают авторы сборника. В первые же дни варварских налетов были разрушены магазины, склады, транспорт, дороги, водопровод. Прекратилось снабжение населения продовольствием, не было воды. Я, как очевидец тех событий и один из авторов сборника, могу свидетельствовать, что нам за пять с половиной месяцев обороны города гражданскими властями не было выдано ни каких-либо продуктов, ни одного куска хлеба. Впрочем, и выдавать было некому — руководители города и районов сразу эвакуировались за Волгу. Никто не знал, есть ли жители в сражающемся городе и где они находятся.Как же мы выживали? Только милосердием советского солдата. Его сострадание к голодным и измученным людям спасало нас от голода. Каждый, кто выжил среди обстрелов, взрывов, свиста пуль, помнит вкус мерзлого солдатского хлеба и варево из пшенного брикета.Жители знали, какой смертельной опасности подвергались бойцы, которые с грузом продовольствия для нас отправлялись, по собственной инициативе, через Волгу. Заняв Мамаев курган и другие высоты города, немцы прицельным огнем топили катера и лодки, и только редкие из них доплывали по ночам до нашего правого берега.Многие полки, сражаясь в руинах города, оказывались на скудном пайке, но, увидев голодные глаза детей и женщин, бойцы делились с ними последним.В нашем подвале под деревянным домом укрывались трое женщин и восемь детей. Выходили из подвала за кашей или водой только старшие дети, которым было по 10-12 лет: женщин могли принять за разведчиц. Однажды в овраг, где стояли солдатские кухни, поползла и я.Пережидала обстрелы в воронках, пока добралась до места. Навстречу мне шли бойцы с ручными пулеметами, коробками с патронами, катили орудия. По запаху я определила – за дверкой блиндажа находится кухня. Я топталась, не решаясь открыть дверь и попросить каши. Передо мной остановился офицер: «Откуда ты, девочка?» Услышав про наш подвал, он повел меня в свою землянку в откосе оврага. Поставил передо мной котелок с гороховым супом. «Зовут меня Павел Михайлович Корженко, — сказал капитан. – У меня сын Борис – твоего же возраста».
Ложка дрожала у меня в руке, пока я ела суп. Павел Михайлович смотрел на меня с такой добротой и состраданием, что душа моя, скованная страхом, обмякла и затрепетала от благодарности. Еще много раз я буду приходить к нему в землянку. Он не только кормил меня, но и говорил о своей семье, читал письма от сына. Случалось, рассказывал о подвигах бойцов дивизии. Мне он казался родным человеком. Когда я уходила, он всегда давал мне с собой брикеты каши для нашего подвала… Его сострадание на всю жизнь станет для меня нравственной опорой.Тогда по-детски мне казалось, что война не может погубить такого доброго человека. Но после войны я узнала, что Павел Михайлович Корженко погиб на Украине при освобождении города Котовска…Галина Крыжановская описывает такой случай. В подпол, где укрывалась семья Шапошниковых, – мать и трое детей, прыгнул молодой боец. «Как же вы здесь жили?» – удивился он и сразу снял свой вещевой мешок. Положил на топчан кусок хлеба и брикет каши. И сразу выскочил наружу. Мать семейства бросилась за ним, чтобы сказать ему спасибо. И тут на ее глазах бойца насмерть сразила пуля. «Если бы не задержался, не стал бы с нами делиться хлебом, может быть, успел бы проскочить опасное место», — сокрушалась она потом.Поколению детей военной поры было присуще раннее осознание своего гражданского долга, стремление сделать, что было в их силах, чтобы «помочь сражающейся Родине», как ни высокопарно сегодня это звучит. Но такими были юные сталинградцы.После оккупации, оказавшись в глухом селе, одиннадцатилетняя Лариса Полякова вместе с матерью пошла работать в госпиталь. Взяв медицинскую сумку, в мороз и пургу каждый день Лариса отправлялась в неблизкий путь, чтобы принести в госпиталь медикаменты и перевязочные средства. Пережив страх бомбежек и голод, девочка нашла в себе силы ухаживать за двумя тяжелоранеными бойцами.Анатолию Столповскому было всего 10 лет. Он часто отлучался из подземного убежища, чтобы добыть еду для матери и младших детей. Но мать не знала, что Толик постоянно под огнем ползает в соседний подвал, где расположился артиллерийский командный пункт. Офицеры, заметив огневые точки врага, по телефону передавали команды на левый берег Волги, где находились артиллерийские батареи. Однажды, когда фашисты предприняли очередную атаку, взрывом разорвало телефонные провода. На глазах Толика погибли двое связистов, которые один за другим пытались восстановить связь. Фашисты были уже в десятках метров от КП, когда Толик, надев маскхалат, пополз искать место обрыва. Вскоре офицер уже передавал команды артиллеристам. Вражеская атака была отбита. Еще не раз в решающие моменты боя мальчишка под обстрелом соединял нарушенную связь. Толик со своими родными был в нашем подвале, и я была свидетелем того, как капитан, передав матери буханки хлеба и консервы, благодарил ее за воспитание такого отважного сына.Анатолия Столповского наградили медалью «За оборону Сталинграда». С медалью на груди он пришел учиться в свой 4-й класс.В подвалах, земляных норах, подземных трубах – всюду, где прятались жители Сталинграда, несмотря на бомбежки и обстрелы, теплилась надежда – дожить до победы. Об этом, вопреки жестоким обстоятельствам, мечтали и те, кто был угнан немцами из родного города за сотни километров. Ираида Модина, которой было 11 лет, рассказывает о том, как они встречали бойцов Красной Армии. В дни Сталинградской битвы их семью – мать и троих детей фашисты загнали в барак концлагеря. Чудом они выбрались из него и на другой день увидели, что немцы сожгли барак вместе с людьми. От болезней и голода умерла мать. «Мы были полностью истощены и напоминали ходячие скелеты, — написала Ираида Модина. – На головах – гнойные нарывы. Мы с трудом двигались… Однажды наша старшая сестра Мария за окном увидела всадника, на шапке которого была пятиконечная красная звезда. Она распахнула дверь и упала в ноги вошедшим бойцам. Я помню, как она в рубашке, обхватив колени одного из бойцов, сотрясаясь от рыданий, повторяла: «Спасители наши пришли. Родные мои!» Бойцы кормили нас и гладили наши обстриженные головы. Они казались нам самыми близкими людьми на свете».Победа в Сталинграде стала событием планетарного масштаба. В город приходили тысячи приветственных телеграмм и писем, шли вагоны с продовольствием и строительными материалами. Именем Сталинграда назывались площади и улицы. Но никто в мире не радовался победе так, как бойцы-сталинградцы и жители выстоявшего в сражениях города. Однако в печати тех лет не сообщалось, насколько тяжелой оставалась жизнь в разрушенном Сталинграде. Выбравшись из своих убогих убежищ, жители еще долго ходили по узким тропкам среди бесконечных минных полей, на месте их домов стояли обгорелые печные трубы, воду носили с Волги, где еще оставался трупный запах, пищу готовили на кострах.Весь город был полем сражения. И когда стал сходить снег, на улицах, в воронках, заводских корпусах, повсюду, где шли бои, обнаруживались трупы наших и немецких солдат. Надо было предать их земле.«Мы вернулись в Сталинград, и мама пошла работать на предприятие, которое находилось у подножия Мамаева кургана, — вспоминает Людмила Бутенко, которой было 6 лет. – С первых дней всем рабочим, в основном это были женщины, надо было собирать и хоронить трупы наших солдат, погибших при штурме Мамаева кургана. Надо только представить, что испытывали женщины, одни ставшие вдовами, а другие, каждый день ожидавшие весточек с фронта, тревожась и молясь за своих близких. Перед ними были тела чьих-то мужей, братьев, сыновей. Мама приходила домой усталая, подавленная».Трудно такое представить в наше прагматичное время, но всего через два месяца после окончания боев в Сталинграде появились бригады добровольцев-строителей.Начиналось это так. Работница детского сада Александра Черкасова предложила своими силами восстановить небольшое здание, чтобы поскорее принять детишек. Женщины взялись за пилы и молотки, сами штукатурили, красили. Именем Черкасовой стали называть добровольные бригады, которые безвозмездно поднимали разрушенный город. Черкасовские бригады создавались в разбитых цехах, среди руин жилых домов, клубов, школ. После своей основной смены жители еще два-три часа работали, расчищая дороги, вручную разбирая развалины. Даже дети собирали кирпичи для своих будущих школ.«В одну из таких бригад вступила и моя мама, — вспоминает Людмила Бутенко. – Жители, еще не оправившиеся от перенесенных страданий, хотели помочь восстановлению города. Они шли на работу в отрепье, почти все босиком. И удивительно – можно было услышать, как они пели. Разве можно забыть такое?»Есть в городе здание, которое называют Домом Павлова. Находясь почти в окружении, бойцы под командованием сержанта Павлова 58 дней защищали этот рубеж. На доме осталась надпись: «Мы отстоим тебя, родной Сталинград!» Черкасовцы, пришедшие восстанавливать это здание, добавили одну букву, и на стене было начертано: «Мы отстроим тебя, родной Сталинград!»По прошествии времени этот бескорыстный труд черкасовских бригад, в которые входили тысячи добровольцев, представляется поистине духовным подвигом. И первыми зданиями, которые сооружались в Сталинграде, были детские сады и школы. Город заботился о своем будущем.Людмила Овчинникова
