Share Tweet Share Share Email Comments
Празднику военных моряков в этом году исполняется 80 лет: впервые он был отмечен в 1939 году по инициативе 34-летнего наркома ВМФ Николая Кузнецова и выдвинувшего его секретаря ЦК ВКПб Андрея Жданова. О том, как принималось это решение и какие идейно-политические смыслы вкладывались в него.
Хотя штыки балтийских матросов были одной из главных движущих сил Октябрьской революции, дела с флотом у советской власти долго не ладились. В 1921 году пришлось даже жестоко подавлять восстание в цитадели революции – Кронштадте. А после окончания Гражданской войны не было ни времени, ни главное средств на его модернизацию, и флот на протяжении многих лет влачил жалкое существование.
К началу 1938 года у СССР имелось всего по 3 линкора и крейсера, 1 лидер и 17 эсминцев. Несколько лучше обстояли дела с подводными лодками, выпуск которых был налажен на заводе «Красное Сормово» при активном участии секретаря нижегородского партийного комитета Андрея Жданова: моря бороздили 10 больших, 78 средних и 52 малые подлодки.
«Я больше речник, чем моряк, но корабли люблю»
Первые успехи индустриализации позволили, наконец, обратить внимание на флотские дела, которыми во второй половине 1930-х начинает заниматься лично Иосиф Сталин. С 1937 года вводится должность наркома ВМФ СССР. Это совпало с пиком репрессий в военной верхушке, поэтому за два года в наркомате сменилось три руководителя: Петр Смирнов, его почти полный тёзка Петр Смирнов-Светловский и чекист Яков Фриновский были расстреляны по обвинениям в различных антисоветских преступлениях и провале работы.
Курировать ВМФ Сталин поручает своему близкому соратнику и товарищу Жданову. «Вообще-то я больше речник, чем моряк, но корабли люблю», – говорил Жданов, который, помимо «сормовского» опыта, уже несколько лет возглавлял Ленинград, а значит в зону его ответственности попадала и Балтийская флотилия. К тому же Ленинградская область включала ещё и Кольский полуостров с Мурманском и Северной флотилией соответственно.
Надо сказать, что членов сталинского руководства (а Жданов входил в руководящую пятёрку) вождь регулярно бросали на самые разные «фронты». Лазарь Каганович, к примеру, занимался и строительством московского метро, и хлебозаготовками, и возведением заводов в Донбассе, и железными дорогами, и, скажем, вёл обширную переписку с писателями и архитекторами, то просившими чем-то помочь им или разрешить творческий спор, то строчившими доносы на коллег. У Жданова разброс был не менее широк, теперь добавился и флот.
Начали, как водится, с кадров. В марте 1939 года заместителем наркома ВМФ становится 34-летний (!) командующий Тихоокеанским флотом. Уроженец поморской деревни, крестьянский сын Николай Герасимович Кузнецов таким образом являет собой пример бешеной скорости сталинских карьерных лифтов. С одной стороны, выносивших на самый верх талантливых и энергичных людей, каковым являлся и Кузнецов, с другой – обильно смазанных кровью репрессированных.
Предварительно Жданов с Кузнецовым совершили поездку на Дальний Восток для оценки состояния дел на флоте и перспектив развития. Как отмечает биограф Жданова Алексей Волынец, перспективы были самые завораживающие.
«Это действительно находка для нас», – докладывал Андрей Александрович Сталину об одноимённой бухте, где вскоре будет создан порт. Ну и времени, чтобы поговорить с молодым командиром и оценить его как человека, в дороге было достаточно. Жданов и Кузнецов друг другу явно понравились, что называется «спелись». Это видно по подробным мемуарам Кузнецова, который пишет о советском руководстве довольно откровенно, зачастую критикуя и самого Сталина, но о Жданове отзывается весьма тепло.
«Так что, может быть, решим морской вопрос?» – спросил Сталин у Кузнецова и Жданова на приёме. Указ о назначении на пост наркома был подписан незамедлительно.
Царь Пётр в 1939 году
Помимо практической стороны дела, то есть масштабной программы строительства новых кораблей, в решении «морского вопроса» немаловажен был и аспект идеологический. А именно вопрос преемственности фактически создаваемого заново флота советского к русским морским традициям.
В сфере идеологии в это время как раз с подачи Сталина и Жданова происходят тектонические сдвиги. Лозунг построения социализма в отдельно взятой стране, выдвинутый ещё в конце 1920-х годов, в итоге привёл советское руководство к необходимости не противопоставления, но преемственности по отношению к государственному строительству Российской Империи. Эту идеологию стали называть национал-большевизмом.
«Царь Пётр был первый большевик», – писал Максимилиан Волошин, имея в виду весьма жёсткий характер царя-реформатора. Однако в первые годы советской власти Пётр, как и все ненавистные революционерам Романовы, подвергался поруганию и поливанию грязью. Завоевания новых земель представлялись как сугубо отрицательный фактор – «порабощение народов». В художественных произведениях же и вовсе представал образ «грязного и больного пьяницы, лишённого здравого смысла и чуждого всяких приличий». Правда, Медный всадник и памятник возле Инженерного замка сохранились, в отличие от многих других монументов, ликвидированных в соответствии с известным декретом «О снятии памятников в честь царей и их слуг».
Начиная с середины 1930-х годов, происходит переоценка деятельности императора. «Красный граф» Алексей Толстой пишет роман «Пётр Первый», по которому в 1937 году снимают фильм. Всё это происходило при прямом руководстве Сталина, который придавал исключительное значение созданию позитивного образа царя-реформатора, благодаря чему Россия смогла отстоять свою независимость. Особый акцент был сделан именно на создании с нуля русского флота, одержавшего блестящие победы над флотом шведским.
Кузнецов «Петра Первого» наверняка смотрел и точно был в курсе текущих тенденций. В конце 1930-х первые несколько месяцев после назначения наркомы пользовались полным расположением вождя – им давался карт-бланш на любые действия, которые они считали нужным (его ещё называли «медовым месяцем»). Николай Герасимович воспользовался этим по полной и на первомайских торжествах, глядя на марширующих по Красной площади воинов РККА, предложил Сталину ввести отдельный праздник для моряков. Тот промолчал, но через несколько дней Кузнецову позвонил Жданов и попросил дать конкретные предложения насчет дня ВМФ.
Собрались вчетвером: тогдашний начальник Главного морского штаба Л. М. Галлер, первый заместитель наркома И. С. Исаков, начальник Главного политического управления ВМФ И. В. Рогов и я. С чего начать? Поручили Галлеру набросать проект документа, – вспоминал Кузнецов. – Через три дня собрались снова. На столе у меня уже лежал проект доклада. Суть его была такова: в целях пропаганды среди населения идеи строительства сильного морского и океанского флота просим Советское правительство учредить День Военно-морского Флота. И далее следовал перечень мероприятий, которые мы предлагали приурочить к этому празднику.
– Без споров не обойдётся, – сказал Рогов. – Запаситесь кое-какими материалами.
Покопались в истории русского флота. В дореволюционной России на флоте устраивались разные торжества. Ещё при Петре I зародилась традиция по случаю побед на море или на суше выстраивать корабли на Неве. «Пальбой из всех пушек» отмечались рождение наследника и коронация нового царя. Однако специального морского праздника в России никогда не было.
В итоге Кузнецов предложил приурочить день ВМФ к победе Петра Первого в 1714 году над шведами у мыса Гангут и отмечать 24 июля. Что и было утверждено постановлением Совнаркома и ЦК ВКПб. Дата удачная в условиях нашего климата – даже на севере обычно достаточно теплая и комфортная для торжественных мероприятий погода. Примечательно, что на 24 июля приходился и день рождения самого Кузнецова. Позднее, уже в 1980 году, празднование дня ВМФ перенесли на последнее воскресенье июля, каковая традиция сохраняется и по сей день.
Праздник в Ленинграде прошёл с большим подъёмом: состоялся парад кораблей, который Кузнецов вместе с руководителями города принимал на катере в Кронштадте, хотя некоторые суда зашли и в Неву. Вечером всё окончилось салютом и праздничными гуляниями.
Другой инициативой наркома стало создание в Ленинграде нового большого Военно-Морского музея, под который он предложил выделить здание Биржи на стрелке Васильевского острова. Жданов согласился, но, когда приехали осматривать помещения, огромный вестибюль показался им с Кузнецовым пустоватым. И опять пришёл на выручку император.
Стали обсуждать, что бы поставить? – пишет Кузнецов. – Вспомнили о фигуре Петра Первого, которая в годы моего учения стояла в зале Революции. Потом она куда-то исчезла. Говорили, что её убрали в бытность начальником училища Буриченкова. Ему бронзовый Петр, возвышавшийся в свой подлинный рост – 2 метра 4 сантиметра, – почему-то не понравился. Также ему пришлись не по нраву фигуры зверек, украшавшие стены Звериного коридора, и модель парусника, стоявшая в зале. Всё было изъято по его строгому приказанию. Фигура Петра Первого подошла бы для Морского музея. Но куда она девалась?
– Ищите в подвалах ленинградских музеев, – сказал я, – она где-нибудь там.
Действительно, бронзовый Петр оказался в подвале Русского музея.
Как известно, в 1990-е музей ВМФ решили выселить из здания, чтобы в духе времени вновь разместить там биржу. Позже градоначальник Георгий Полтавченко распорядился создать тут же музей русской гвардии и геральдики, что до сих пор не реализовано. В казармах на площади Труда, куда переехал музей ВМФ, условия вполне комфортные, и всё же представляется, что в городе морской славы России именно в торжественном здании Биржи в самом сердце Петербурга музей был на своём месте, и зачем его понадобилось выселять – неясно.
Новинкой советского проката 1939 года стал фильм «Моряки» – двойник вышедшего чуть ранее «Если завтра война» о том, как советский флот громит вероломно напавшего противника. В реальности всё вышло далеко не так, как в кино.
Жданов и Кузнецов разработали «10-летний план строительства РК ВМФ», согласно которому к концу 40-х годов СССР должен был получить мощный океанский флот с линкорами и тяжёлыми крейсерами. Но строительство кораблей – дело небыстрое, и к началу Великой Отечественной его только начали реализовывать. В целом же по сравнению с грандиозными сухопутными сражениями, решившими исход войны, роль флота в ней оставалась второстепенной. Что, разумеется, ни в коей мере не отменяет героизма советских моряков, храбро бившихся с гитлеровцами, а затем – с японцами. И талантов самого Кузнецова, ставшего одной из самых почитаемых фигур в истории отечественного флота. Логично, что, вдобавок к уже имеющемуся памятнику в Архангельске, в Кронштадте открывают ко дню ВМФ-2019 Аллею адмиралов, где есть и его бюст.
А вот отсутствие памятника выдвинувшему Кузнецова и многих других талантливых людей (как, к примеру, будущего министра обороны Дмитрия Устинова и премьера Алексея Косыгина) Андрею Жданову, под чьим руководством город выстоял в блокаду, выглядит не слишком логично. Такие инициативы уже были и по понятным причинам вызывают яростные споры, однако будем надеться, что историческая справедливость в итоге восторжествует, и память об Андре Александровиче тоже будет увековечена на невских берегах.
Андрей Дмитриев
