Весна и лето русского народа были горячей порой – нужно было вырастить урожай. Осенью же тяжёлая работа сменялась отдыхом. Поэтому с начала осени и всю зиму молодёжь собиралась на посиделки, беседы, вечёрки.Владимир Даль описывал это занятие как «сбор крестьянской молодёжи по осенним и зимним ночам, под видом рукоделья, пряжи, а более для россказней, забав и песен». Такая форма общения молодёжи была распространена практически по всей России и в разной местности назывались по-разному. Появилось огромное количество названий, связанных с глаголом сидеть: писидки, посиды, посиделки, поседки, посидёнки, посидухи, сединки, седелки, заседки. Названия вечорка, вечерка, вечоры, вечерницы, вечеринки, вечереньки, вечерины дают временную характеристику: молодые люди днём находились дома и только вечером собирались вместе. Слова беседки, беседы, бесёда в народной культуре отражает характер времяпрепровождения молодёжи. А от глагола «прясть», обозначающего деятельность, произошло название супрядки. В некоторых местах посиделки называют кельями, (по названию помещения, в котором собиралась молодёжь).Что же заставляло молодёжь собираться вместе? Это и желание общаться, развлекаться, и обмен опытом, а самое главное – возможность выбрать и показать себя перед будущим женихом и невестой.Сроки посиделок молодёжи в значительной мере зависела от климата: на Севере во многих районах они начинались с конца сентября или начала октября. В Сибири, даже в южной её части, супрядки начинались уже с середины сентября. В некоторых самых северных районах вечерки устраивались круглый год. В средней полосе посиделки начинались после окончания осенних работ. «Как вот только картошку вырали – у нас поседки».Можно выделить два типа посиделок: будничные (рабочие) и праздничные. На рабочих посиделках девушки пряли, вязали, шили, рассказывали сказки и бывальщины, пели протяжные песни. На них допускались и парни, но они вели себя скромно. Гоголь писал о них: «Зимой собираются бабы в чью-нибудь (избу) вместе прясть». Праздничные посиделки отличались от будничных: они были более многолюдными, и на праздничных посиделках почти никогда не работали, а пели, плясали и играли в разные игры. И ещё часто устраивалось угощение.В зависимости от места проведения можно выделись три типа посиделок: посиделки, организуемые по очереди в домах девушек («из избы в избу»); посиделки в специально снятом, «откупленном», доме; посиделки в бане.Посиделки поочерёдно устраивали у себя все девушки, а изредка и парни. Очередь шла от одного конца деревни до другого. «Неделю у однех, неделю у другех – кто ходит, тот держит вечор». Если у семьи несколько дочерей, то посиделки устраивались несколько раз подряд. А если родители очередницы по каким-либо причинам не могли или не хотели принять у себя беседу, они откупали на положенный срок дом у какой-либо бабушки. Девушка – хозяйка посиделок – сама прибирала избу до и после, а подруги могли помогать ей. Первый день супрядок открывался так: накануне одна из хозяек ходила по домам и приглашала девушек к себе. Они приходили к ней к обеду, одетые по-буднему, и принимались за работу.Сидение по баням известно на Брянщине, в Калужской, в Иркутской губерниях, в некоторых сёлах Поморья. Вот как пожилая крестьянка описывала такие сборища: «Девки собираюца по баням с куделей: истопят баню, а если в одной тесно, то и другую истопят, ну и чешут, песни поют. Другой раз ребята соберуца, шутят. Как девки урок, сколь им зададут, кончают – играют. Сделают складчину, чево-нибудь поись послаще, самовар поставят, чай пьют». (Жиздринский уезд Калужской губернии)Посиделки в нанятом помещении чаще всего устраивались у старых бабушек, старых дев и вдов или у бедной семьи. Девушки заранее находили дом и договаривались об условиях его оплаты.Поскольку на некоторое время «откупленный дом» становился для девушек вторым домом, то они старались держать его в чистоте и сделать уютным: «каждую субботу мыли полы», «нарядим келью-то газетами, картинками, вымоем чисто», «избу наряжали ветками, полотенцами, всякими рисунками».Отопление и освещение избы, где проходят посиделки, так же как плату за наем помещения, принимают на себя все участники посиделок. Снимают помещение обычно на всю зиму и нередко расплачиваются за него трудом всех участников, например, уборкой урожая летом («помогали хозяйке картошку рыть»), прядением, дровами, продуктами: картошкой, чаем, хлебом, мукою, зерном и т.д. В ряде мест осенью девушки все вместе выжинали несколько полос ржи в пользу хозяина дома, в котором «сидели» предыдущую зиму. Жатва совершалась чаще всего в праздничный день после обеда. Нарядные девушки собирались гурьбой и отправлялись к полю, сопровождаемые парнями с гармошкой: по дороге пели, а иногда и плясали. За работу принимались «весело и ретиво»: молодёжь стремилась и отработки за беседы превратить в развлечение. Жаль только девушки, парни брались за серп разве что в шутку. Зато они затевали возню, беготню, развлекали жниц остротами. Работа подвигалась быстро, так как каждой девушке хотелось показать себя хорошей жницей. Приходили посмотреть на эту жатву и старики.Хотя в некоторых местах бывал и просто денежный расчёт с хозяином избы по определённым устойчивым расценкам. Во многих селениях платили понедельно: парни – за будние дни, а девицы – по воскресеньям. И, наконец, бытовали и повечерние взносы: парни – 10 копеек, девушки – 5, подростки – 3. парни из чужой общины, и тем более чужой волости, вносили «половое» в двойном размере. Можно было присутствовать на посиделке и не заплатив ничего, но такой парень не смел, по местной традиции, «ни подсесть к какой-либо девушке, ни плясать с нею». В отдельных местах было принято, что дом снимали, то есть платили за него, парни. Но чаще всего платили за место для посиделок именно девушки. «А парни, оне в разных кельях, оне на платили – они и туда пойдут и сюда пойдут… А если он друг дивки – в этой келье, а бросил дивку – в другую пошёл, там пребывает. Что ему платить-то!?» Парни только старались приходить с гостинцами – «полными карманами семечков, орехов, пряников». В плату обязательно входило отопление и освещение дома – девушки как бы содержали его: «сами отапливают и освещают всю зиму те домики, где они ежедневно собираются». Повседневные взносы тоже делались по-разному: либо каждая девушка, отправляясь на посиделки, несла полено («два полена с человека»), горсть лучинок, коврижку хлеба, либо норму за весь сезон – воз с участницы. Иногда в течение всей зимы дрова возили парни, а девушки готовили лучины и мыли полы в нанимаемой избе.
Ф. Сычков. ПодружкиОбычно в деревне выделялись две основные группы девушек: девушки на выданье и подростки. Соответственно организовывались беседы старших («невест») и младших («подрощи»). Девушки начинали посещать беседки в 12-15 лет, когда возраст соответствует принятым границам, отделяющим девушек от девочек. Однако начало определялось не только возрастом и физическим развитием, но ещё и наличием у девушки трудовых навыков в женской работе – прядении. «Ходить в кельи начинали с лет 12-13, когда девушка могла уже прясть». Дочерям-подростками матери давали работу поденно (на каждый вечер или на весь сезон): «вот, чтобы напрясть тебе 25 талек» (талька – ручное мотовило для наматывания пряжи), «вечирам шоб шпулька была пряжы», и строго следили за выполнением «урока». Младшие не имели права ночевать в чужом доме. «Младшие только пряли да пели, а к остальным уж и парни ходили». Младшие заходили иногда в среднюю поседку «посмотреть, поучиться».Замужние женщины во многих местах приходили на посиделки с работой. В развлекательных же сборищах молодёжи замужние и женатые, как правило, не принимали участия. Иногда участие их вызывало протест со стороны холостой молодёжи. Недаром есть русская пословица: «Женатого с посиделок веретеном гонят». Есть упоминания о поседках старух: «Они собираются со всей деревни и даже с других деревень в один домик и прядут при лунном свете… к ним приходят старики, девчонки и парни. Рассказов всевозможных, сказок, легенд и воспоминаний – масса». «Здесь пели,… рассказывали молодёжи о «досюльной» жизни, учили гадать». Поэтому «старушечьи бесёды» охотно посещают девушки.Также ещё собирались девушки-«перестарелки», то есть те, кому не удалось выйти замуж в положенный срок ( обычно после 20 лет). Большинство из них были некрасивыми или слишком разбитными, про которых ходила дурная слава: «С 23 лет – стары девы. Они все черное, некрасивое надевали, не могли уже надевать красных девичьих платков».Будничные посиделки включали работу и развлечения. Работа составляла структурный стержень посиделок. «Девушки приходили первыми, собирались чуть станет смеркаться. Рассаживались по лавкам и принимались за работу». На посиделках пряли, вязали, плели кружева: «чай, мы все пряли», «кто вязёт, кто плетёт, кто прядёт», «вязали кружево, чулки, носки, варежки, кто чаво». Вязание и плетение кружев были работой побочной, основным являлось прядение. А к шитью и вышиванию обращались тогда, когда кончится лён. Чтобы спрясть скорее, некоторые «пущались на хитрости: котора своё прядёт, да ленива на работу, да, может, ещё богатенька, — те возьмут сожгут кудельку, ну а мы-то, которы в людях жили, не смели так делать». Иногда на посиделках работали и парни: кто лапоть плести, кто сеть вязать, кто сеть вязать, кто какую-либо зимнюю снасть к саням – ездить в леса. Обычно парни приходили на посиделки в то время, когда значительную часть дневной номы девушки уже успевали сделать. В отличие от девичьего коллектива парни не были «привязаны» к определённому месту. За вечер парни обходили несколько девичьих компаний и заходили даже в соседние селения. Но в избе на посиделках главенствующую роль играли девушки. Зависимое положение парней выражалось уже в том, что сидели они часто на полу, каждый перед той, которая ему нравилась. Сохранялся обычай садиться на колени к девушкам. Но опять же, девушка сама решала, разрешить сесть рядом, пусть на колени или нет. «Девки прядут на лавках, наш брат на полу сидит». «Придут ребята с гармошками. Они все на полу сядут, только гармонист садится на лавку».Известный фольклорист П. И. Якушкин подробно описал посиделки недалеко от Новгорода. Девушки приходили на посиделки первыми, рассаживались по лавкам и начинали прясть. Парни подходили по одному, по два и группами; затем приветствовали: «Здравствуйте, красные девушки!» В ответ раздавалось приветливое: «Здравствуйте, молодцы хорошие!» Многие парни приносили свечи. Парень зажигал свечку и ставил той девушке, которая нравилась. Она говорила с поклоном: «Спасибо, добрый молодец», — не прерывая работы. А если в это время пели, делала лишь поклон, не прерывая и песню. Парень мог сесть около девушки; если же место было занято другим, то, поставив свечу, отходил в сторону или садился около другой. У многих прях горело по две свечи. Разговаривали вполголоса, временами пели. Под песню шла игра-пантомима, изображавшая действия, о которых рассказывала песня. Парень, ходивший около певиц с платочком, бросал его одной из них на колени («Он кидает, он бросает шелковый-то он платочек девке на колени…»). Девушка выходила на середину, заканчивалась песня поцелуем. Теперь платок бросала девушка одному из сидящих и т.д. Бросить платок сразу же парню или девушке, который (или которая) только что выбирал, считалось зазорным. Парни на посиделках высматривали невест: «и работяща, и красива, и за словом в карман не полезет».
У белорусов на таких посиделках не существует разницы между богатым и бедным парнем, красивым и безобразным. Все одинаково равны. Самый бедный и самый некрасивый может подсесть к красивой и богатой девушке, шутить с нею, независимо от того, симпатизирует ли она ему или нет. Девушка не должна оскорблять парня, она не может также не допустить парня подсесть к ней, в то время как в любой другой момент даже самые невинные шутки с девушками парням не разрешаются и могут вызвать неудовольствие, брань и побои.В Калужской губернии, где любые посиделки устраивались лишь с ведома стариков, на праздничные сборища собирались только холостые парни и девушки, изредка – молодые вдовы. Женатые и замужние на них не бывали. Развлекались плясками, песнями, играми. Парни обычно угощали девушек орехами, подсолнухами и пряниками. Стиль общения был достаточно свободным (поцелуи, возня), но дальше дело не заходило.В Орловской губернии зимние праздничные посиделки устраивались в просторной избе, по стенам которой расставляли лавки. На лавках рассаживалась взрослая молодёжь, подростки же располагались на полатях. Здесь было широко принято посещение посиделок молодыми вдовами и солдатками наравне с девушками. Старшие односельчане, как правило, не приходили. Играли в «соседи», «бисер», «таньку», карты. Во время этой игры парни потихоньку закладывали в рукава соседок «груздики» (мятные пряники) или «котелки» (крендели, запечённые в кипящем котле); девушки их ловко прятали и съедали дома – съесть при всех считалось неприличным.Русский Север знал посиделки, организуемые парнями. Молодые люди делали складчину, чтобы купить свечи и дать небольшую плату за наем помещения у одинокой старухи или бедных односельчан. Далеко не всякий соглашался сдать избу. Здесь бытовало представление, что пустить к себе в дом вечеринку – это значит, впустить нечистую силу на три года. За девушками посылали малых ребят – зазывать («заколачивать», «оглашать»). Молодцов зазывать было непринято: они должны были «сами знать по духу». Непременной принадлежностью развлекательных посиделок здесь, как и почти повсеместно, была игра в «соседи». Нередко затевали «верёвочку»: все участники, взявшись за руки, водили хоровод сложными петлеобразными фигурами под различные песни. «Верёвочка» выкатывалась в сени, возвращалась в избу. Те, кто водил хоровод первым, постепенно отцеплялись от «верёвочки» и садились по стенкам. Спустя некоторое время снова включались в игру – «верёвочка» вилась и вилась, и песни сменяли одна другую.
И. Куликов. ПряхиЭтикет ухаживания на посиделках сводился к тому, что парни мешали девушкам работать: они распускали нити, путали их, иногда поджигали куделю, отбирали веретёна и прялки, прятали или даже ломали их. «Озоровали: куделю подожгут, прялку утащат, пряжу растащат»; «парни баловали: жгли мочки, а то иная девчонка – озорница, обзовёт парня как-нибудь. Ему фамилия Миней, то «Миней – пас свиней!» он у неё украдёт рушник – всю её работу», «ещё пряжу растянут по избе и кричат: «Чей телефон?»»; залезут на крышу и стекло на трубу паложут. Затопют дифчонки, дым и валит весь в избу».Значительное место в составе нижегородских посиделок занимали игры и забавы, включающие хлестанье ремнём и обязательное целование. В рассказах о посиделках упоминаются игры: «в хлопушки», «в столбушку», «в жгуты», «первенчики-другенчики», «в промышки», «в кончик», «в римень», «заиньку», в «ворота», в «заиньку беленького», в «бояре», «в колечко», «в жмурки», «в захлопы», «голубки», «козу», «дерево», «виноградом», «в оленя» и др. При этом в перечне под разными названиями может оказаться одна и та же игра.Выбор партнёра в некоторых играх основывался на принципе жребия. Такова была игра «в кончик»: водящая девушка собирала у всех играющих подруг носовые платочки и держала их в руке, высунув кончики; парень, вытянув один, должен был догадаться, чей он. Если угадывал, то пара целовалась. Платок для игры каждая готовила заранее и приходила с ним на беседку.В посиделочной игре «в козку» парень обходил ряды девушек, сидящих на лавках, потом садился на стул, стоящий посередине избы, и, указывая на одну из девушек, говорил: «Козка!», та должна была подойти к нему и поцеловать его столько раз, сколько он скажет. Если девушка отказывалась выйти, её кто-либо из парней хлестал ремнём. Девушка оставалась на стуле, и право выбора теперь принадлежало ей.В игре «Тонет» («тону») широко распространённой и на русском Севере, входящий подходил к парню или девушке, брал у них что-либо (обычно у парня шапку, у девушки платок), бросал на пол и кричал: «…тонет!» (называл имя владельца вещи). Все хором спрашивали: «Кто тебя вытащит?» Та или тот, кого называет владелец вещи, должен был поднять вещь и поцеловать его.В Карелии была известна игра в «корольки». Девица спрашивает парня: «Король – служба, что мне делать нужно?» Он придумывает любое задание, а девушка должна его выполнить. «Скажет — поцеловать, так скажет – двенадцать или несколько раз поцеловать».Популярной среди игр была игра «в голубки», та же игра называлась ещё «в соседа», «в огляда», «в косые», «вертушок». Играли в неё следующим образом: «ставят скамейку посередь избы. На один конец парень садится, на другой девка, котору он вызывает. Ещё один парень, ведущий как бы, хлещет три раза по середине скамейки. Как три раза хлестнёт-то, да и девка и парень должны обернуться. Коли в одну сторону обернутся, то их заставляют целоваться, а коли в разные, то парень уходит, а девка остаётся и уж сама себе парня вызывает. Так снова повторяется».В некоторых играх финальному поцелую предшествовало некоторое испытание парня. Например, в игре «в виноград», девушка становилась на стул, а водящий парень должен был изловчиться и дотянуться до неё, чтобы поцеловать. В другом варианте парню помогали два водящих, которые подсаживали его повыше на руках. Начиналась игра вопросом водящего: «Кто винограда хочет? Кто виноград доставать будет?» Бывало, девок домой не пускают, пока «виноград» не соберут.Также на посиделках были распространены танцы. Девушки «поют песни, мальцы играют на гармонике, под игру пляшут кадриль». Также плясали краковяк, лансье, польку, шестерку, вальс. «Соберутся в очередную избу, играют песни и веселятся до петухов».На Украине существовал обычай «досвиток» или «подночовывания», когда парень, иногда даже двое или трое парней оставались с девушкой до утра. Строго запрещалась только связь девушки с парнем из чужой деревни. Этот обычай сохранялся даже в 1920-х годах. В Харьковской губернии на всю ночь остаются лишь те парни, которых об этом просит девушка – не лично, а через подругу. Если же остаётся парень, не получивший приглашения, ему спину навешивают пёстрые лоскутки или насыпают в шапку сажу и толчёный мел и т.д. Древний украинский обычай требует, чтобы при этом сохранялось целомудрие. Пара, нарушившая это требование, немедленно изгоняется из общества. И в таких случаях парни снимают в доме девушки ворота с петель, вешают в воротах люльку, мажут дом сажей и т.д.У русских совместные ночёвки молодёжи встречаются лишь в очень немногих местах в виде исключения. Однако и на русских посиделках нравы достаточно свободные: поцелуи и сиденье на коленях – явления самые обычные. «Объятие девицы парнем на беседе в глазах населения ничего предосудительного не имеет, но объятие девицею парня – считается верхом безнравственности». В «откупном доме» девушкам разрешалось ночевать. В этом случае они заранее приносили каждая свою «постельку». «Прям в келье и спали, на полу или на полотях. Рогожу сплетёшь себе и спишь», «Ребята уходили в 3, а мы на полу ложились».Имеются сведения, что в ряде мест обычаем разрешалось оставаться ночевать и парням. «Парень ложился рядом с той, которая нравилась». «В кельях ночевали девчонки мальчишки – все ночевали вместе. Неужели домой пойдём в час ночи?» «Ребят начевывать выставляли. И спали с жинихами. Ну, ни радили – ни давали». Бытовал обычай что «губитель девичьей красоты» навсегда изгонялся из девичьего общества и лишался права жениться на невинной девушке. При этом для формирования мнения общины достаточно было слухов о том, что молодые люди «любились», а затем парень «бросил» девушку. Не менее сурово было общественное мнение и в отношении девушек: если было замечено на посиделках, что какая-либо их участница любит «бросаться от одного на другого», она приобретала репутацию «заблудящей» и теряла в глазах молодёжи всё своё обаяние». Подруги её сторонились, а парни над ней смеялись. Полюбить девушку с такой репутацией было «совестно перед товарищами», а жениться на ней – «стыд перед родителями, зазор перед миром». «Даже вдовец побрезгует такой девушкой», так как сочтёт, что она «и мать плохая будет, и хозяйка ненадёжная».Девушки, потерявшие невинность, подвергались особым наказаниям, как, например, на свадьбе: парни ночью тайно мазали ворота родителей таких девушек дёгтем, отрезали им косы, публично избивали, изрезали в клочки платье и т.д. (Кирсановский уезд Тамбовской губернии). В Самарской губернии любовников застигнутых на месте преступления, заставляли обменяться одеждой, т.е. женщина надевала мужское платье, а мужчина – женское, и в этом наряде их водили по улицам города.Посиделки издавна подвергались обличениям в безнравственности и преследованиям сначала со стороны духовенства, потом со стороны административных властей. Так, в 1719 г. Киевская духовная консистория предписала позаботиться о том, чтобы «попрестали… Богу и человеком ненавистные гулянья прозываемые вечерницы»; ослушникам угрожали отлучением от церкви. В книге о христианском житии прямо говорится о том, что «на посиделки к мирским человеком ходити… пагубно есть душам христиаснким и благочестивей вере повредно и укорительно и поносно всем христовым рабам по Святому Писанию зело противно».А. В. Балов, знаток быта Ярославской губернии, писал по этому поводу: «Лет семь тому назад местной губернской администрации показались деревенские беседы и безнравственными, и беспорядочными. Такой взгляд был высказан в ряде циркуляров к уездным администраторам. Последние «постарались», и в результате явился ряд общинных приговоров об ограничении крестьянских бесед. Все такие приговоры остались только на бумаге и в настоящее время забыты совсем и окончательно». Рукопись А. В. Балова датирована 1900 годом, значит. В данном случае приговоры общин, принятые под нажимом начальства не смогли противостоять традиции: посиделки остались.Юлия Яковлева. Журнал «Родноверие» №1(7) 2013
