Нашумевший проект Закона «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации» является окончательным приговором смыслу семейных отношений. Он стоит в ряду мероприятий, направленных на разрушение нашего традиционного уклада, подрыв ценностных ориентиров, ломки менталитета. Видимо, настают такие рубежные времена. Точней, продолжаются…
Внимательные наблюдатели утверждают, что этот законопроект, впервые внесенный на обсуждение в Государственную думу еще в сентябре 2016 г., является реализацией Стамбульской конвенции, которая занимается продвижением гомосексуализма по всему миру. Об этом недавно заявил не кто-то, а американский социолог и психолог Пол Кэмерон, фрагмент его выступления был показан на всероссийской конференции «Народосбережение. Как преодолеть демографический кризис», прошедшей в Общественной палате РФ. Сообщается, что все участники конференции поддержали эту позицию и сошлись во мнении, что законопроект является антисемейным и антидемографическим.
Полное название документа, принятого 11 мая 2011 г. в Стамбуле, — «Конвенция Совета Европы о предотвращении и борьбе с насилием в отношении женщин и домашним насилием». Конвенцию так и не ратифицировали Великобритания, Венгрия, Чехия, Словакия, Болгария, Латвия, Литва, Армения. А Россия и Беларусь — вообще не подписывали.В тексте конвенции говорится, что она, в частности, защищает так называемые «сексуальную ориентацию» и «гендерную идентичность» и вводит расплывчатые понятия «психологическое насилие», «экономическое насилие». Она стремится «включать гендерные подходы… в политику равенства», обеспечивать «нестереотипные гендерные роли» и «основывается на гендерном понимании насилия».
Аналитики отмечают, что Стамбульская конвенция является логическим продолжением Каирской программы 1994 г. — действий по снижению рождаемости в мире.
Лоббист российского законопроекта Игорь Трунов считает, что «мы идем в ногу с цивилизованным миром… в Англии официально зарегистрирован 51 пол… общество дрейфует в эту сторону».
Журналист-исследователь Максим Карев, со своей стороны, обращает внимание, что ключевые борцы с «домашним насилием» в РФ вышли из среды, которая организовывала «болотные протесты» на стыке 2011−2012 гг. Так, Анна Ривина — директор и основатель проекта «Насилию. нет», стажировалась в литовском лагере «цветных революций», связана с осужденными по «болотному делу» Сергеем Удальцовым и Леонидом Развозжаевым. Алена Попова тесно сотрудничала — вплоть до совместного участия в подготовке оппозиции в летних лагерях — с экс-депутатом Госдумы Ильей Пономаревым, который скрывается на территории Украины и связан с бандеровским лобби.
По данным исследователя, непосредственное участие в разработке законопроекта о семейном насилии и распространении фальшивых данных о «14 тысячах российских женщин, ежегодно гибнущих от рук мужей», принимал кризисный центр «Анна», возглавляемый Мариной Писклаковой-Паркер. С 1997 года этот центр финансировался фондом Форда, который перечислил ему свыше $2 млн. В 2016 году «Анна» была признана иностранным агентом. Карев показывает, что г-жа Писклакова-Паркер тесно вписана в высокостатусные круги США, курирующие российскую борьбу с «домашним насилием». В число этих кураторов входят Хиллари Клинтон, Мадлен Олбрайт, а также Пола Добрянски, представительница бандеровского лобби в высших эшелонах американской власти.
Известный московский протоиерей Владимир Вигилянский высказался в Фейсбуке:
«Валентина Матвиенко пригласила меня обсудить новый закон. Конечно, не меня лично, но, как она сказала, “представителей Русской Православной Церкви и других традиционных конфессий”.С благодарностью принимаю приглашение. Из десятков вопросов к закону выберу только три.
Первый важный вопрос: почему закон “О профилактике семейно-бытового насилия” обсуждался в закрытом режиме более трех лет (160 недель), а после публикации новой редакции закона обществу предлагается обсудить его в течение двух недель? Мне кажется, этот дисбаланс говорит о спешке, за которой стоит умысел.
Второй вопрос. Никто не может возразить, что диаметрально противоположные мнения о законе обнаруживают разные подходы к закону, которые следует изучить специалистам и скрупулезно взвесить мотивации сторонников и противников.
Особенно важно рассмотреть последствия действия нового закона. Не создает ли он параллельные правовые структуры, обладающие властными функциями и подменяющие существующие структуры? А если это так, то что может остановить эти новые структуры от дальнейшего “захвата власти”, при том, что они нивелируют полномочия правоохранительной системы, основанной на Конституции, на административном, трудовом, уголовном и иных кодексах и законодательных правилах?
Не оставить ли обсуждения этих проблем и конфликтов уже существующим институтам гражданского общества? Этих институтов у нас очень много (в том числе и религиозных) и следует ли им передавать право законодательной и исполнительной власти?
Третий вопрос. У нас очень мало в общественной жизни саморегулирующихся систем, которые бы в силу своей природы осуществляли фильтр, оставляя в ней “все хорошее”, освобождаясь от “всего плохого”. Некоторые причисляют к таким системам СЕМЬЮ как ячейку общества. СтОит ли трогать эту саморегулирующуюся систему, если в ней, как пишется в законе, отсутствуют “признаки административного правонарушения или уголовного преступления”?
Если это произойдет сейчас, то где гарантии, что расширительное понимание конфликтов, которые существуют в трудовой, образовательной, религиозной, медицинской и иных сферах в будущем будут регулироваться не государством на основе законов, а неконтролируемыми НКО? Прецедентное право даст совершиться еще одной революции в нашем государстве. Разве нам это надо?»
И последнее замечание делает о. Владимир: «Семья регулируется отношениями, основанными на ЛЮБВИ. Все, что укрепляет эту любовь, при всех конфликтах, которые происходят между родителями и детьми, между супругами, между старшими и младшими, между мужчинами и женщинами, становятся кодексом отношений между ними. А все, что разрушает эту любовь, неизбежно отвергается. Зачем здесь нужны посторонние третьи лица (если, конечно, не происходят в семье противоправные действия и уголовщина), которые не вовлечены в систему Любви? Они точно лишние.
Надеюсь, уважаемая Валентина Ивановна услышит меня!»
Чуть ли не у всех оппонентов вызвало возмущение такое положение законопроекта: «Семейно-бытовое насилие — умышленное деяние, причиняющее или содержащее угрозу причинения физического и (или) психического страдания и (или) имущественного вреда, не содержащее признаки административного правонарушения или уголовного преступления».
То есть принятый закон будет направлен на то, чтобы наказывать людей за деяния, «которые не являются ни преступлениями, ни правонарушениями» (!), а это абсолютный юридический абсурд и беззаконие. При этом определение степени угрозы отдается на откуп в том числе сотрудникам прокуратуры и внутренних дел, согласно Статье 5 и Статье 17 (пункты 3 и 4) законопроекта, что создаст питательную почву для любого типа злоупотреблений.
Формулировка «угроза психического страдания» — тоже «тот еще перл», ведь для любого школьника подъем в школу в 7 утра является несомненным психическим страданием, то есть во всех без исключения семьях с детьми-школьниками, которые ходят в первую смену, родители являются нарушителями данного закона. И это не единственный абсурдный пример в предлагаемом документе.
«Когда мы говорили, что они хотят называть насилием любое неудовольствие, нам не верили, — пишет блогер kovalenin. — А мы гадали, как они это сделают: как уложат в форму закона все страдания, перечисленные в рекомендации Комитета министров Совета Европы, — от насмешки до пристального взгляда на жену. И вот, они придумали: просто написать в законе: “страдание”. Мужчина пришел с работы — и страдает, что в доме нет ужина. Или едет, боится, что ему угрожает отсутствие ужина. Женщина страдает от того, что у нее из-за тирана такого нет новой шляпки. Все это теперь насилие, по определению. “Бабушка дала ему пощечину и легла спать одна, в знак своей немилости” — уж точно насилие сразу трех видов в ответ на экономическое насилие дедушки, который, как вы помните, отказался оплатить ее карточный долг… Так, что ли? Кто именно признается жертвой насилия?»
Также блогер перечисляет, «что вам последовательно светит, если кто-то заподозрил, что ваш родственник (или свойственник — родственник супруга) может начать из-за вас страдать:
— вас объявят “нарушителем”;
— вам прочитают лекцию о праве — о том, что теперь запрещено не только то, что запрещено;
— вас возьмут на учет, который будут вести все “субъекты профилактики”, но очень конфиденциально!;
— за вами будут наблюдать;
— к вам приставят воспитателя, который будет проводить с вами “психологическую программу”, то есть вас сопровождать “с целью выявления причин совершения семейно-бытового насилия” и их профилактики.
…Включение в воспитатели некоммерческих организаций, то есть просто объединений любых граждан, ни в каком смысле (ни непосредственно, ни делегированно) не облеченных доверием народа на вмешательство в его жизнь, да еще прямо нацеленных на бюджетное финансирование — угроза, может быть, самая страшная из всего сформулированного».Меж тем Патриаршая комиссия по вопросам семьи, защиты материнства и детства озвучила позицию Русской православной церкви по проекту закона и пришла к выводу, что законопроект содержит целый ряд правовых дефектов, которые делают его принятие недопустимым, поскольку его нормы: — противоречат общепризнанным правовым принципам разумности, справедливости и равенства, а также общеизвестному принципу «разрешено все то, что не запрещено законом», вступая тем самым в противоречие с основаниями российского права; — нарушают конституционное требование правовой определенности, что создает «возможность неограниченного усмотрения в процессе правоприменения и неизбежно ведет к произволу, а значит — к нарушению принципов равенства и верховенства закона»; — при применении на практике могут привести и приведут к грубому и массовому нарушению прав граждан и семей, защищаемых Конституцией Российской федерации, нормами российского и международного права; — содержат положения явно коррупциогенного характера (коррупциогенные факторы в смысле, определенном ст. 1 ч. 2 Федерального закона от 17.07.2009 N 172-ФЗ «Об антикоррупционной экспертизе нормативных правовых актов и проектов нормативных правовых актов»), что «создает условия для проявления коррупции».
Помимо этого, — считают в РПЦ, — в сочетании с уже существующими нормами российского законодательства (некоторые из которых далеко не совершенны) законопроект создает новые возможности для произвольного отстранения родителей от воспитания детей, разлучения детей и родителей.
Законопроект содержит серьезные концептуальные дефекты, делающие его несовместимым с традиционными российскими духовно-нравственными ценностями. В частности, он имеет явную антисемейную направленность, умаляя права и свободы людей, избравших семейный образ жизни, рождение и воспитание детей в сравнении с остальными. Несправедливо обременяя семейных людей и родителей, законопроект, тем самым, фактически вводит особое «наказание за семейную жизнь».
Законопроект создает условия для разжигания внутрисемейных конфликтов, в частности, «бракоразводных войн» (в которых положения аналогичных законов широко используются в зарубежных странах). Предлагаемые им подходы и его расплывчатые нормы неизбежно поведут к уничтожению нормальных семейных и родственных отношений, природа которых предполагает опору на взаимное доверие и уважение.
Патриаршая комиссия просит законодателей отказаться от рассмотрения и принятия законопроекта «О профилактике семейно-бытового насилия в Российской Федерации», поскольку он неприемлем как с правовой, так и с концептуальной точки зрения.
Действительно, получается, что Российская Федерация с принятием этого закона вступит в новую эру — «презумпции виновности». Ну разве не воплощаемый в жизнь Оруэлл!
Известный писатель-фантаст Сергей Лукьяненко высказался в Фейсбуке возмущенно: «Проектом предлагается ввести в России особую группу заранее виноватых людей — семейных. И для них особые наказания! За то, что преступлением и проступком не является! Наказанием послужат — отлучение от семьи, лишение собственности, ограничение прав и свобод разного толка. Да, кстати, и возможность примирения закрывается, ибо одно из наказаний — запрет на общение.
Ведь что есть сейчас? Есть уголовное, есть административное законодательство. Все возможные прегрешения прописаны. И в этих прегрешениях есть и удар сковородой по голове, и избиение жены пьяным мужем, и словесные оскорбления и угрозы, и выпоротый ремнем ребенок, и секс с собственной женой вопреки ее воле. Все там есть, только бери и применяй! Но нам предлагают некое туманное “семейно-бытовое насилие”. В чем оно будет заключаться? “Вынеси мусор”? “Делай уроки”? “Ты не пойдешь на тусовку, пока не выполнишь домашку”? “Я не могу купить тебе эту шубу, у нас нет денег”? “Я не буду брать кредит, чтобы купить тебе автомобиль”? Везде угрозы психического страдания или имущественного вреда.
То есть мы получаем некий неопределенный инструмент, позволяющий кошмарить семью на основании предположений и допущений третьих лиц. А уж как у нас даже с существующим инструментарием создаются уголовные дела, отбираются из семей опекой дети и рушатся судьбы — мы все прекрасно знаем.
Но вишенка на торте — для введения всей этой машины неправосудия в дело не требуется заявление побитой женщины или униженного ребенка (ситуацию побитого или униженного мужчины оставим за скобками, у нас такие в суд не идут, а напиваются с друзьями или вешаются в гараже). Все это можно запустить… по заявлению третьих лиц. Соседей. Прохожих. Кого угодно.
Идем далее. Надо понимать, что законы у нас принимаются не с целью защиты отдельных людей, а с целью удобства государства. При этом данное удобство может совпадать с интересами отдельных групп людей. В данном случае выгодоприобретателем являются: ЛГБТ-сообщество (у нас оно враждебно традиционной семье, поскольку не имеет права на создание своей), феминистки радикального толка (а других почти нет), по той же причине — неприязнь к традиционной семье, люди с саморазрушительным стремлением жить в семье с врагом — и иметь возможность его шантажировать, и люди со склонностью к деструкции в чистом виде (разрушим все до основания, создадим новый дивный мир).
Интересам семьи — нормальной семьи, где люди неизбежно ссорятся, ругаются, но не убивают друг друга, умеют и прощать, и мириться — данный законопроект никак не служит.
…Ну а про то, что умные молодые люди, в первую очередь мужского пола, предпочтут в такой ситуации никак свои отношения не оформлять и детей не заводить, я полагаю, даже и говорить не стоит. Так что закон этот нужен в первую очередь тем, чья цель — окончательное разрушение современной цивилизации и снижение численности населения до определенного Теми Кто Велит предела».
Журналист Ольга Туханина поясняет из Новосибирска: «Этот закон направлен на людей, которые сегодня не только не подпадают под уголовное преследование, но не подпадают даже под административку. Т.е., мы хотим наказывать людей, которые по действующим законам ни в чем не виноваты, но мы их хотим произвольно наказывать, исходя из наших предпочтений.
Если закон примут в том виде, в котором он заявлен, на российской семье можно ставить крест. Этот закон объявляет войну всех со всеми внутри семьи.Более того, он приравнивает права разных НКО к правам надзорных органов, полиции и пр. Государство отдает свое право на насилие на аутсорсинг.
Более того, у вас в семье может быть все нормально, но любой сосед может информировать органы, что это не так, и органы обязаны отреагировать.
Людей, которые это все написали, надо бы публично судить за измену Родине…»
Протоиерей Всеволод Чаплин тоже указывает, что законопроект противоречит системе права России, и за ним стоят западные глобальные фонды и организации, ставящие целью сокращение населения планеты. «Эти организации являются врагами, и должны быть запрещены в России, а их деятельность должна преследоваться», — подчеркивает он. По мнению священника, в членстве в этих организациях заинтересована значительная часть экономического блока Правительства РФ, которой нужно примирение с Западом. Они формируют в России теневое государство с параллельным правом и подобными законами.
Детский психолог Ирина Медведева считает, что закон о семейном насилии в этот раз протаскивают особенно агрессивно. По словам писателя Николая Старикова, этот закон следует называть законом о насилии над семьей.
Некоторые усматривают за протаскиванием закона о насилии в семье явственное и мощное педофильское лобби.
Зачем же такой закон нужен? — задаются вопросом простые граждане. — Ведь в РФ есть семейный кодекс, уголовный кодекс, гражданский кодекс. Более чем достаточно. Всякий нормальный человек, естественно, против насилия в любой форме. Но дурно составленный закон может принести людям гораздо больше вреда, чем пользы.
Новым проектом закона решено перечеркнуть демографическую политику государства последних лет и начисто лишить российскую семью будущего. А страну лишить прироста населения.
По первым каналам российского телевидения уже мелькнула реклама этого закона. Как не без оснований тревожатся простые комментаторы, «пресловутый законопроект точно протащат, так же как и антинародный закон о пенсионной реформе».
Кстати, что законотворцы еще «веселенькое» готовят «для народа»? Закон о декриминализации педофилии? Закон о культуре?
Матвей Славко
