Попасть в параллельный мир сегодня несложно:
надо всего лишь ввести логин и нажать кнопку.
А вот вернуться обратно и снова стать собой —это, увы, технике не под силу.
Я уже который час сидел за своим домашним компьютером, безуспешно пытаясь сосредоточиться на работе. Дико хотелось спать, а я обещал к вечеру закончить новую песню. Тут еще как всегда не вовремя позвонил Бас. В нашей компании он был главный знаток всего самого загадочного и непознанного. Ну а по совместительству он работал бас-гитаристом, за что и получил свое прозвище. Он в очередной раз откопал какую-то сенсацию и спешил ей меня огорошить:
— Здорово, старик! Тут новости вселенского масштаба. Слыхал про частоты Шумана?
— Я не увлекаюсь его музыкой, — устало ответил я.
— Да нет, я не о композиторе. Это явление такое в физике. Короче, просвещаю…
— Слушай, Бас, — хотел было я его остановить. — ты меня только на днях эффектом Манделы загрузил. Поимей совесть!
Но, несмотря на наличие совести, этот неиссякаемый источник энергии и оптимизма затормозить было крайне сложно. И поэтому он, все-таки, выложил свое новое открытие:
— Короче, такое дело. Земля излучает волны низкой частоты. Они влияют на всё, включая наше сознание и здоровье. Где-то их там… четыре-пять частот, кажется. Они всегда стабильны, но у каждой интенсивность может меняться. А от этого меняется их суммарная величина.
— Ну и, что мне с этого? — прервал я вдохновенный монолог друга.
— Да ты слушай! Эта новость — вообще бомба! — Бас шумно отпил глоток чего-то бодрящего и с еще большим воодушевлением продолжил. — В общем так, как только суммарная частота достигнет определенного уровня, сознание людей перейдет в принципиально другое состояние. Это знаешь, как… прозрение, новое рождение, ну или что-то типа того. Ты как будто в другом мире окажешься и сам другим станешь. Понял?
— Ага… — неохотно ответил я. — Ну и когда это случится?
— Да в том-то и вся петрушка, что все по-разному пишут. Может, через десять лет, а может — вот прямо сейчас, через секунду. Но я лично так думаю, что лучше быть заранее ко всему готовым. А то мало ли…
Мне явно сегодня сложно давались великие истины. Потерев ладонью лоб, я, насколько это можно, вежливо попросил Баса:
— Слушай, я сейчас плохо соображаю. Просто не спал ночью: отца отвозил в аэропорт, а на обратном пути, как назло, машина заглохла. Пока буксир поймал, полночи прошло.
— Понимаю, старик! Сам попадал в такие истории!
— Ты, может быть, давай мне на почту ссылки скинешь, а я завтра спокойно почитаю.
— А я уже скинул. А вообще об этом в интернете куча всего. Так что можешь и сам покопать. Ну ладно, тогда, бывай. Пойду Басика выгуливать.
У Баса был пес по имени Басик. Год назад он подобрал его где-то за городом. Пес был очень плохой, и Бас его выходил, буквально чудом вернув к жизни. Теперь у него самый лучший и самый благодарный друг. Ну и, по сути, он — вся его семья.
…Какое-то время я сидел перед монитором, тщетно пытаясь хоть на чем-нибудь сосредоточиться. Глаза упрямо закрывались, и в голове царила полная каша. С трудом я заставил себя подняться со стула и пойти заварить крепкий кофе. Это был мой самый последний шанс выполнить торжественное обещание и дописать песню.
Вернувшись назад с кружкой горячего чудо-напитка, я устроился поудобнее и решил для начала перечитать то, что уже успел наваять. Первые два куплета, вроде, в порядке. Третий… да ладно, сойдет. Все равно времени нет. Так… Теперь с припевом еще посидеть надо, а в четвертом куплете еще конь не валялся. …Где у меня там наброски были? Пододвинув стул поближе к компьютеру, я поставил на стол кружку и открыл папку с черновиками.
Вдруг я почувствовал резкий порыв теплого ветра, от которого как будто бы плавно качнулось все вокруг.
— Это что за… ? — вслух удивился я. — Нет, надо срочно кофе пить!
Сделав несколько больших глотков, я снова попытался настроиться на эту проклятую песню. Нашел пару записей с набросками идей. Надо бы только мысли в кучку собрать и как-то слепить все это более-менее складно. Так… Допустим, это в начале будет… А это…
Но тут новый порыв ветра крепко тряхнул меня и все окружающее меня пространство. И вдруг мне показалось, что пол подо мной начал проваливаться. Или растворяться…
— Эй, да что это?! — уже вскрикнул я, оглядываясь по сторонам. Первой бредовой мыслью, посетившей мою голову, были слова Баса о каком-то там переходе. — Да ладно, только не говорите, что уже началось! — мрачно пошутил я, инстинктивно схватившись за подлокотники своего кресла.
И тут кресло вместе со мной резко рвануло куда-то вниз. Я что есть сил вцепился в подлокотники и крепко зажмурился…
* * *
… Что-то плавно и мягко меня покачивало. Иногда вдруг резко встряхивало. Потом снова покачивало, так же мягко и плавно. …Что это? …И куда же, в конце концов, я попал?
Поначалу я не слышал ни звука. Непривычное было чувство ничего не слышать: это ощущение пустоты немного пугало и угнетало. Но чуть позже в этой тишине постепенно что-то стало появляться. Какой-то едва уловимый, постоянный гул. Во время тряски — тихий грохот откуда-то снизу, как будто кто-то толкал железный ящик с инструментами. Странно… Потом я начал слышать голоса. Сначала смутно и неявно, и я не мог ничего разобрать. Но звуки становились все громче и отчетливей. И вот я уже слышал речь, мужскую и женскую. Голосов было несколько. Одни о чем-то спорили, другие шутили и смеялись. Кто-то вставлял в разговор отдельные фразы.
… И только сейчас я сумел открыть глаза. То, что я увидел, откровенно говоря, повергло меня в шок. Нет, я не увидел перед собой ничего страшного и ужасного. И ничего запредельно сверхъестественного я тоже не увидел. Как раз меня шокировало то, что, провалившись в другое измерение, я оказался на заднем сидении какого-то невзрачного автобуса, похожего на те, что я видел в старых советских фильмах. Уж чего-чего, а этого я, как раз, меньше всего ожидал!
Я осторожно посмотрел в окно в надежде, что хотя бы там я найду что-то особенное. Но нет. За окном в свете вечерних фонарей проплывали потертые двухэтажные домики, неяркие светофоры и длинные деревянные заборы. И в довершение всего, на одном из перекрестков я увидел ярко-красную растяжку с большими белыми буквами «Слава труду!».
Так это что же получается: я не в другое измерение попал: я каким-то чудом угодил в наше собственное прошлое?! … Ну и… что мне теперь делать? …Меня тут никто не знает. Я тоже никого не знаю. Как вписаться в это незнакомое и непонятное мне общество, понятия не имею. Да и желанием совсем не горю. Там, у себя, я, по крайней мере, знал, что к чему и кто есть кто, а тут… Честно говоря, я был в состоянии легкой паники.
*
Оторвавшись от окна, я перевел взгляд на обитые темным дермантином сиденья автобуса. И только сейчас я обратил внимание на веселую молодую компанию, шумно обсуждающую что-то интересное и увлекательное. Меня они не замечали. А может быть, я был для них невидимым. По крайней мере, сейчас я бы предпочел, чтобы так оно и было.
На несколько мгновений компания затихла: поток гениальных идей и острых шуток временно иссяк. И, пользуясь моментом, девушка в модном беретике попросила скромного юношу с гитарой спеть что-нибудь из свежего репертуара. Компания горячо поддержала предложение, и слегка смущенный парень запел какую-то песню, припев из которой я где-то слышал уже в наше время.
Я вряд ли бы запомнил слова, но одна фраза из песни вдруг неожиданно стала предметом всеобщего обсуждения. Белокурая девушка с длинной густой косой тихо повторила:
— «Будем жить в поселке пока что небогатом, чтобы все богатства взять из-под земли». …Вот мы все время берем у земли и природы. И никто не думает, что, взяв, нужно и отдать что-нибудь равноценное. Иначе равновесие в мире нарушится. И однажды может случиться что-то непоправимое или даже ужасное. А ведь мы, куда уж там добро, даже спасибо не говорим!
— Чудачка ты, Верочка! — хихикнул худенький парнишка с задорно торчащими волосами. — Это что, мы глине с камнями должны говорить «спасибо»?
— Земле, на которой живем, — тихо поправила его девушка. — Она ведь тоже живая. И уж природе, конечно!
— Да ну тебя! — со смехом отмахнулся парень.
Сидевший напротив студент важно поправил очки и громко процитировал:
— «Мы не должны ждать милости от природы, взять их у нее — наша задача». Между прочим, великий Мичурин сказал!
…Если бы умник знал, что эту фразу Мичурин подозрительным образом позаимствовал у Морганов и Рокфеллеров, желавших оправдать варварское истребление жизни в угоду своим корыстным планам и ненасытным аппетитам. …Кстати, забавно: я никогда прежде не был защитником природы. Но сейчас я впервые об этом задумался. О том, кто мы на самом деле для нашей планеты… Мои неожиданные мысли очень удачно продолжила еще одна девушка, сидевшая прямо передо мной:
— А я поддержу Веру. Вот мы все свои силы и надежды вложили в технический прогресс. Наверное, это действительно очень нужно и важно. Но вправе ли мы оставлять на последнем плане заботу о жизни, как что-то второстепенное и неважное? Все больше великих задач и свершений, и все меньше тепла и любви. Даже самих себя мы слышим все меньше и меньше. И от того все меньше понимаем, ради чего весь этот прогресс. Да и жизнь сама ради чего…- Ну, приехали! — присвистнул высокий парень спортивной внешности. — Они уже и любовь приплели! Наденька в своем репертуаре!
— Ну а как же! — вступилась Вера. — Надо жить и душой и разумом, в равной мере и с равной силой. Только тогда человек может стать полноценным и совершенным. Это как птица: если одно крыло большое и сильное, а другое слабое и крошечное, она не только летать, даже в воздух подняться не сможет!
— Стыдно должно быть тебе! — сухо упрекнул ее самый взрослый молодой человек. — Ты же комсомолка, а о какой-то душе рассуждаешь!
— Придумали душу попы, чтобы людей морочить, — добавил кто-то из дальнего угла, — а ты им подпеваешь!
— Не придумали, — тихо, но упрямо ответила девушка. — Присвоили, а потом выхолостили своими канонами ее суть и предназначение.
— Да ладно, хватит спорить! — примирительно вступился лохматый весельчак. — Технический прогресс придет на помощь человеку во всех сферах жизни. И освобожденный от тяжелого труда человек сможет свободно развиваться как умственно, так и духовно. Вот тебе и два крыла!
— А не выйдет ли так, что у него наоборот пропадет стимул к развитию, если машины все будут делать за него? — вслух усомнился кто-то из другого угла. — От обилия техники и всяческих удобств люди деградируют, станут ленивыми и бездушными потребителями, неспособными ничего ценить и беречь. Разве такое не может случиться?
*
На время я отвлекся, погрузившись в собственные мысли. Я просто смотрел в окно, наблюдая за убегающими огнями фонарей и яркой луной, восходящей над домами в еще светлом сумеречном небе. Сквозь небольшую щель в окошке поддувал легкий, прохладный ветерок, наполненный ароматами ранней осени. Мне вдруг стало как-то легко и спокойно. В первый раз за долгое время я никуда не спешил и ни о чем не заботился. Я уже успел полюбить это жесткое заднее сидение дребезжащего всем своим железом старенького автобуса.
Студенты еще какое-то время горячо спорили. Они успели поссориться и помириться снова. И опять в самый удобный момент кто-то вспомнил о гитаре. Зазвучала песня. Мне почему-то врезались в память слова из последнего куплета:
«Пройдет много лет, и поймет мой студент, что формулы счастья в учебниках нет…»
— Забавно, — усмехнулся я про себя, — А ведь на самом деле, от школы до вуза в наше сознание загружают столько информации — квадратные корни, суффиксы, формулы, даты, таблицы… А самому главному и самому важному не учит никто и нигде: как обрести счастье, здоровье, как наполнить мир радостью и покоем. Как-то мой друг говорил, что в старые времена была совсем другая школа, которая учила задавать вопросы и находить на них ответы, учила познавать и понимать законы Природы и Вселенной. И эти знания открывали людям путь к совершенству, наделяя их почти безграничными возможностями… Что же мы сделали не так, если на самом деле все это было, и мы это потеряли?
Моим новым знакомым повезло больше, чем нам: они явно знали и понимали эти вечные истины лучше, чем мы нынешние. Видимо, их деды и бабушки еще успели им кое-что передать. Правда, и в школе тогда было немало учителей старой закалки, поступавших не по инструкции, а по душе и совести. В то время это еще было возможно. Да и многие книги в те годы учили чести и доброте.
Я украдкой поглядывал на своих попутчиков и тихо им завидовал. Мы уже не умели так дружить, радоваться, мечтать, верить. Они были искреннее, добрее, честнее и благороднее. Они были какие-то… более настоящие…
Глядя на них я почему-то верил, что они действительно могли бы построить прекрасное будущее. Если бы сумели, несмотря и вопреки, расправить оба крыла…
*
Студенты уже успели обо всем поспорить, и после новой лирической песни их потянуло на мечты. Мечтали о светлом будущем, о мире во всем мире, о равенстве, братстве и всеобщем благоденствии. Они верили, что с каждым годом жизнь будет все лучше, справедливей, спокойней и счастливей. И случится это непременно благодаря Советскому Союзу и руководящей роли Партии.
Если бы я им сейчас рассказал, как целая армия «борцов за идеалы коммунизма», от мелких до самых высоких персон, в известный момент рьяно бросилась продавать нашу страну оптом и в розницу, в одночасье становясь успешными бизнесменами и банкирами… Меня бы в лучшем случае признали умалишенным, а в худшем назвали бы врагом народа со всеми вытекающими последствиями…
Но будущего они еще не знали и продолжали вдохновенно мечтать. О мире без войн, унижений, страха и боли. И не когда-нибудь, а уже совсем скоро, максимум через каких-нибудь тридцать лет…
— Да не будет ничего этого! — неожиданно вырвалось у меня.
Все вдруг замолчали и обернулись в мою сторону. Похоже, моя надежда быть невидимым не оправдалась.
— А это еще кто? — удивленно произнес парень в очках.
— Неважно, разберемся, — пугающе сурово взглянул на меня самый взрослый из компании.
— Да ладно тебе, Борис, он же пошутил! — примирительно вступилась девушка в берете. — Ведь пошутил же?
Я молчал. Врать им я не хотел. Но и правдой убивать веру в будущее тоже язык не поворачивался. Несколько секунд стояла неприятная, гнетущая тишина. Потом Борис медленно повернулся в шоферу:
— Гена, останови.
Автобус притормозил на обочине, громко заскрипев всем своим стареньким железом.
— Тебе стоит выйти. — хмуро произнес Борис, — Нам не по пути.
… Дверь за моей спиной захлопнулась. Я тяжело вздохнул и медленно огляделся по сторонам. Мне было ужасно жаль, что все так получилось. По крайней мере, с этими ребятами я совсем не хотел ссориться. И расставаться тоже уже не хотел. Но… Мотор загудел, и колеса, поднявшие густые клубы дорожной пыли, понесли мою компанию куда-то в туманную даль.
От пыли я невольно зажмурил глаза. В горле сильно запершило, и я начал отчаянно кашлять. В какой-то момент я вдруг потерял равновесие и начал падать… Только падал я как-то очень… медленно… Или… Или я что, опять куда-то проваливаюсь?!
* * *
… Я …крепко стоял на полу. Кашель и боль в глазах прошли. Я уже опасался открывать глаза, и лишь настороженно прислушивался. Откуда-то шла негромкая и очень простая ритмичная музыка, неявно, но как-то настойчиво действующая на сознание. И еще чьи-то шаги. Они звучали со всех сторон. Похоже, это было какое-то помещение, и, видимо, достаточно большое.
Открыв глаза, я увидел очень просторный зал круглой формы, ярко освещенный множеством источников рассеянного света. Все было покрыто металлом и светлым пластиком. Выглядело очень даже стильно и солидно. В геометрию стен были вписаны какие-то световые индикаторы, указатели и видеопанели. Из зала радиально расходились длинные коридоры, а между ними в небольших нишах стояли блестящие тумбы с пультами сенсорного управления.
— А вот это… я понимаю — прыжок во времени! Это же будущее, однозначно! Да… похоже, скучно не будет!
Я с любопытством оглядывался по сторонам, пытаясь проникнуться духом и ритмом этого загадочного завтра. Вокруг меня ходило множество молодых людей, занятых какими-то своими делами. Странно, что не было ни детей, ни стариков. Но это не особо меня заинтересовало.
*
Откуда-то сверху зазвучал ровный, приятный голос:
— Группа S-208 — сбор у второго портала. Группа X-171 — сбор у шестого портала. Всем желаю приятного дня.
Эта же информация тут же была продублирована на всех информационных панелях. Несколько молодых людей поспешили к блестящим тумбам и построились перед ними в ряд. Я заметил, что у всех на плече есть треугольные нашивки с номером. Инстинктивно покосившись на свое плечо, я тоже обнаружил такой же треугольник. На нем было написано «X-171». Чуть подумав, я присоединился к группе у шестого портала.
К сенсору подошла девушка с устройством, похожим на планшет и положила его на панель. Устройство несколько раз мигнуло, и экран окрасился в ярко-зеленый цвет. Задание для группы было загружено.
Странно, но я откуда-то знал, что эти планшеты называются гайдами, а те, кто их носят, лидерами. Для членов команды, именуемых фанами, они — безусловный авторитет. И самая большая мечта каждого фана — когда-то стать лидером. Еще я знал непонятно откуда, что задания на гайды рассылают специальные операторы, которых здесь называют кумирами. Ими, в свою очередь, командует Клан Меценатов. Над ними тоже кто-то есть, но служебному классу эта информация недоступна.
Девушка — лидер направилась в шестой коридор. Она непрерывно смотрела в монитор своего гайда, на котором мелькали какие-то указатели, тексты и картинки. Группа ровным строем следовала за ней. Шаг в шаг. В какой-то момент девушка споткнулась и чуть не упала. Все фаны в точности повторили ее движения. Наверное, это было бы очень смешно, но… и я, сам не зная почему, тоже машинально все повторил. Странно…
Мы шли дальше, завернув за угол, войдя в какую-то дверь и снова оказавшись в длинном коридоре. На равном расстоянии друг от друга располагались раздвижные двери, а между ними светились и мигали все те же указатели и световые панели. Где бы мы ни оказались, над нами всегда звучала простая, ритмичная музыка. И все, кто шел куда-то, старались двигаться в ритм с этой музыкой. Я вдруг вспомнил речёвку, которую как будто бы учил прежде: «Хочешь быть в строю — шагай в ритм».
*
Мы подошли к развилке, на которой сходились три коридора. Здесь же были три двери, ведущие к лифту. Две небольшие команды стояли в ожидании своей очереди. Лидер нашей группы получила по гайду сигнал остановиться и пропустить другую колонну. Красный индикатор одного из лифтов сменился на синий, и створки дверей плавно разошлись в стороны. Парень, ведущий колонну, увидел на гайде команду на старт и, не отрывая глаз от монитора, зашагал к лифту.
Только… лифта не было. За дверями зияла черная дыра. Похоже, кабинка застряла где-то наверху. Но парень уже успел шагнуть в пустоту. … Несколько секунд тишины, и где-то далеко внизу раздался глухой удар и тихий сдавленный крик, прокатившийся гулким эхом по всей шахте. А этим временем вся его команда, один за другим, последовала за ним…
… Наступила полная тишина. Все присутствующие в оцепенении смотрели на черную дыру лифтовой коробки. Наверное, это были секунды, но мне они показались целой вечностью. А черная пустота в том дверном проеме казалась мне бездонной и бесконечной. Бесконечно черной. И бесконечно холодной…
…Индикатор сменился на красный. Наверху что-то стукнуло и заскрежетало. Опять загорелся синий, и двери лифта медленно закрылись. В динамиках снова заиграла негромкая ритмичная музыка. Привычно спокойный голос сообщил, что техническая неисправность устранена, и рабочие группы могут продолжать свои занятия. Группе U-636 была дана команда спуститься на первый уровень к подъемнику №6. Задача — срочная очистка шахты лифта. В завершении, как обычно, голос пожелал всем приятного дня.
Колонны быстро перестроились и поспешили продолжить намеченные маршруты. Получалось не очень организованно и не совсем в ритм. Но усердие было прежним. Нашему лидеру дали команду зайти в ближайшую комнату. Раскрыв дверь, она скрылась внутри. Мы поспешили вслед, но дорогу пересекла другая команда, и мы в суматохе столкнулись с ними, едва не сбив с ног их лидера. Пытаясь удержать равновесие, он выронил из рук свой гайд. Я инстинктивно выскочил из строя, чтобы поймать падающее устройство, но лавируя между сбившимися в кучу растерянными фанами, я не успел его подхватить. Гайд упал на пол, и, судя по всему, отключился. Я поднял устройство и протянул его лидеру. Тот застыл в оцепенении, глядя на пустой экран. Странно: он почти никак не среагировал на гибель людей, но пришел в неописуемый ужас при виде неисправного гайда!
Так и не дождавшись ответной реакции парня, я обернулся к своей группе. Они послушно стояли в ряд, ожидая команды. Наш лидер, похоже, так и не заметила, что за ней никто не пошел. Видимо, и она не видела ничего, кроме своего монитора.
*
Я посмотрел на устройство, попавшее в мои руки волей судьбы и снова перевел взгляд на нашу команду. И тут внезапно я подумал, что сейчас самое время принять какое-то решение. Я встал впереди колонны и сделал вид, что внимательно смотрю в монитор. Прошел несколько шагов. К моему удивлению, группа последовала за мной.
Я пошел дальше по коридору, рассматривая знаки на дверях в надежде найти хоть какую-то подсказку. И тут мое внимание привлекла небольшая дверь, на которой было изображено черное перекрестье в красной треугольной рамке. Что меня в ней привлекло? Может быть, треугольник, как на наших нашивках и буква «Х», литера нашей команды… Или внутренний голос подтолкнул? … Да неважно. Вперед!
Внутри было совсем темно. Хорошо хоть монитор гайда продолжал гореть. В полутьме я разглядел винтовую железную лестницу, ведущую куда-то далеко вверх. И я решил отправиться туда, хотя не имел ни малейшего понятия, что меня там может ожидать. Наверное, я поднимался очень долго. От постоянного вращения кружилась голова и сильно болели ноги. Но вся моя команда шла за мной, не отставая ни на шаг.
Наконец, лестница окончилась, и прямо над головой я увидел небольшой железный люк. Несколько минут я боролся с сомнениями и внезапно набежавшими страхами. Но, взглянув на черную дыру бездонного колодца под моими ногами, я, наконец, решился сделать выбор и открыл люк…
*
Первое, что я почувствовал — это запах большого, открытого пространства. Над нами было небо, покрытое густыми, серыми облаками. Легкие порывы сухого ветра поднимали в воздух мелкую серо-желтую пыль. Здесь все вокруг было серо-желтого цвета. Повсюду стояли ровные прямоугольники бетонных зданий. То ли склады, то ли ангары. Под ногами — пыль и сильно побитый асфальт.
Может быть, ветер, или высокое небо над головой, …но что-то как будто заставило меня проснуться от долгой спячки. Я посмотрел на ребят, стоящих в оцепенении за моей спиной и испуганно глядящих в небо. Я понял, что они видят небо в первый раз в жизни. До этого дня они не знали ничего, кроме коридоров, мониторов и кнопок. И теперь, оказавшись в открытом мире, они почувствовали себя абсолютно потерянными и беспомощными. Со страхом и надеждой они ждут моего решения. Они сделают все, что я им скажу. Но… что я скажу и… куда я их поведу?
Первое, что пришло в голову — выйти из этого каменного лабиринта и найти что-то живое. Речку, лес, луг, …да хоть что-нибудь! Я надеялся, что, прикоснувшись к источнику жизни, мы и в себе сумеем хоть какую-то жизнь разбудить… Ведь должно же хоть что-то остаться в этом мире, кроме пыли, бетона и железа!
Я осмотрелся по сторонам. Где-то вдалеке появились два человека. Они несли большую ржавую трубу. Мне показалось, что это старики. Я хотел было их окликнуть, но тут из-за угла соседнего здания вышел еще один человек с ящиком на плече. Он точно был стариком. Странно… Там, внизу одна молодежь, а наверху, в тяжелом труде, в грязи и в пыли доживает остатки жизни старшее поколение. Вот вам и весь прогресс…
Я собрался подойти к этому человеку, но он едва уловимым жестом остановил меня. По крайней мере, мне так показалось. Старик поставил на землю ящик и, мельком глянув в мою сторону, вытянул вперед руку и поправил рукав. Еще раз взглянув на меня, он поднял ящик и пошел прочь. Мне кажется, я правильно понял, что дед тайно показал, куда я должен идти. Почему он просто не сказал мне? Возможно, вокруг стоят камеры слежения, и он боялся наказания за то, что решил мне помочь. А может быть, им даже и разговаривать запрещено?
Наверное, мне тоже стоило быть осторожным. Неизвестно, какие опасности могли нас подстерегать. И кто знает, может на нас уже охоту объявили как на дезертиров. Тут, похоже, у них все крепко схвачено…. И только об этом подумав, я вдруг почувствовал пронзительную боль в колене. Первая паническая мысль: «Засекли! Подстрелили! …Я все провалил…»
* * *
… Что-то горячее медленно стекало по ноге. Страшно кружилась голова. Было темно и душно. Чуть оправившись от первого шока, я осторожно потрогал колено. Оно было мокрым. Испугавшись потери крови, я резко открыл глаза и… обнаружил себя сидящим в собственной комнате перед компьютером. На краю стола лежала кружка, и остатки горячего кофе стекали на мое колено.
— … Так это что, … сон был?! — все еще в состоянии шока оглядывался я по сторонам. — Или… Слишком уж все это реально, чтобы быть сном…
Почему-то я не испытывал облегчения от того, что проснулся. Было странное ощущение, что сон никуда не делся, а как-то незримо перешел в явь. Очень не хватало свежего воздуха, и я подошел к окну, чтобы открыть форточку. Мимо проехала машина, дребезжа на всю улицу ровными ритмами одинаковых звуков. Перед домом сидел молодой парень, согнувшись над экраном смартфона. Он сосредоточенно перелистывал какие-то сообщения. Из подъезда вышла девушка. Оживленно общаясь по телефону, она мимоходом поздоровалась с парнем и, не сбавляя шага, поспешила дальше. Парень что-то машинально ответил, не отрываясь от экрана.
Я отошел от окна и, пытаясь хоть как-то собраться с чувствами, вернулся к столу. Сел, убрав подальше пустую кружку. Спать уже совершенно не хотелось. Искоса взглянул на монитор. Там все еще висела и ждала своей участи та самая неоконченная песня. Не сразу заставил себя перечитать написанное. Закончив, тут же закрыл страницу и, чуть помедлив, удалил все тексты в корзину. Пару минут спустя там же оказалась фонограмма. Да, ребята меня совсем не поймут… Но так я писать не смогу. … А как?
… Я долго сидел, мучительно вглядываясь в светящийся квадрат монитора. Казалось, я пытался в нем, как в зеркале, разглядеть себя. Почувствовать, понять, услышать… Впервые в жизни я задал себе вопрос: куда поведу я людей своей музыкой? … Почему же я раньше никогда об этом не думал? Бежал, как и все, на коротком поводке, уверенный, что это и есть мой путь и мой выбор. Хоть раз я пытался посмотреть туда, далеко вперед, куда ведет трасса, по которой я бегу? Может, увидев, я сразу сменил бы маршрут?
Стало совсем душно. Я выключил компьютер и вышел на улицу. Наверное, стоило съездить за город, развеяться и спокойно разобраться в себе. Просто пройтись по лесной тропинке, подышать ароматами свежих трав, послушать, как шумят на ветру старые сосны… Может быть, они подскажут мне, куда и ради чего стоит идти…
© 2019
Павел Ломовцев (Волхов)
