Александр Запольскис
Кризис идеи капитализма или плюсы и минусы четырёхдневной рабочей недели
В бурной и очень неоднозначной реакции на выступление премьер-министра России относительно перспектив введение четырехдневки, в целом, нет ничего удивительного. В норме любое общество на перемены реагирует настороженно. Ибо кто его знает, к чему способны привести изменения, особенно радикальные.
Российская специфика общественных представлений сюда добавляет изрядную порцию негатива. Мол, простому человеку перемены никогда ничего хорошего не приносили. Даже если сначала все выглядело мило, потом непременно всплывало множество подводных камней. Да и вообще ожидать чего-то положительного от государства глупо по определению.
Тем более что Дмитрий Медведев высказался по теме, касающейся всех, и столь же малопонятной даже для правящей элиты. Впрочем, все, как обычно, не так однозначно. Если читать сказанное буквально, то предмета для бурной дискуссии как бы и нет.
Переход на четырехдневную рабочую неделю в России, если и возможен, то очень и очень не скоро. Минимум лет через 10-15. Да и то при обязательном соблюдении целого ряда условий, связанных с изменением законодательства, защитой доходов работников, роботизацией и длинным перечнем всего разного другого.
Для России десятилетний горизонт это почти что никогда, следовательно, тут и говорить нечего. Но в то же время целый руководитель высокого ранга, в представлении многих почти что второе лицо в государстве зачем-то внимание на вопрос рабочей недели обратил. Зачем? И с какой целью он поручил Минтруду изучить вопрос и представить в правительство свои соображения не позднее 30 сентября текущего года? Стало быть, это жжж явно не спроста…
Ну, и пошло-поехало. Версии смысла событий посыпались как из прохудившегося мешка. Самые разные, от более-менее выдержанных до весьма радикальных. Не обошлось и без традиционного популизма в стиле «как всегда глупого и бездушного государства». Надо признать, у всех их имеется определенное рациональное зерно, однако при этом никто не задумывается над смыслом всей картины в целом. А именно она как раз и является определяющей.
Само по себе изменение хозяйственного цикла проблему не составляет. Хотя бы потому, что даже только в России на протяжении прошедшей сотни лет оно происходило неоднократно, а привычная нам пятидневная рабочая неделя с двумя выходными была введена указом советского правительства лишь 7 марта 1967. До того выходной имелся всего один, а с началом ВОВ страна трудилась без выходных вовсе. И это если не вспоминать эксперименты 20-х годов.
Идея пересмотра производственного цикла возникла из сочетания кризиса перепроизводства в капиталистической модели экономики, сползания страны вниз по лестнице технологического передела продукции и существенного роста протестных настроений с требованием – «хотим как в Европе».
READ Власти Тверской области дали зеленый свет инвестпроектам компании «Коралл» на 8 млрд рублей
Вот, например, продолжительность рабочей недели в России установлена в 40 часов и пять рабочих дней, тогда как в Нидерландах он составляет 29 часов (4 рабочих и 3 выходных дня), в Дании и Норвегии — 33 часа, в Австралии — 34, в Германии — 35 часов, при том, что ВВП ФРГ в 2,5 раза превышает российский. Значит, работать меньше, а получать больше технически можно.
Однако за кадром остается довольно очевидная связь между продолжительностью рабочих часов и, скажем так, роли и местом конкретной страны в международном разделении труда.
Те же Нидерланды взять. Официально страна считается индустриальной, 6% экспорта составляют медикаменты, 5% — компьютерное оборудование, 4% — телекоммуникационное, 9% — продукты нефтепереработки. Но если исходить из места возникновения денег, то получается, что не менее трети доходов получаются из деятельности транснациональных нефтегазовых корпораций и химических концернов, ведущих свою деятельность за рубежом и без использования голландской рабочей силы. Еще до трети в сумме обеспечивает логистика. Через Роттердам, Ден-Хелдер и Виллемстад проходит не менее четверти всего товарооборота Западной Европы.
Словом, непосредственно внутри Голландии работы не так и много, тогда как в экономике в целом денег достаточно для относительно высоких социальных гарантий и сокращенной рабочей недели. Правда, чудес на свете не бывает. За красивую картинку приходится платить достаточно жесткой регламентацией повседневной жизни (человек с высокими доходами задешево снять квартиру в муниципальном доме не может) и одними из самых высоких в Европе налогов, достигающих 50% от дохода физического лица.
Со стороны денег на руках остается как бы много. В среднем на уровне 1500-1600 евро, но не стоит забывать, что по местной структуре расходов и уровне потребительских цен 1200 евро там считается уже минимальным уровнем жизни, обеспечивающим только самое необходимое. Рабочая неделя и вправду четырехдневная, но оплата труда ведется по отработанным часам, так что пользование установленными законом преференциями про гибкий график, тут же отражаются на итоговых выплатах.
Оппоненты, особенно либеральные, немедленно возразят, мол, как-то же те голландцы живут, причем весьма неплохо. И это верно. Действительно живут. И немцы неплохо живут тоже. Они как-то привыкли, что магазины и вообще абсолютное большинство привычного сервиса закрывается часов в пять, а по выходным магазины, как правило, вообще не работают. Про круглосуточные маркеты там не слышали вовсе. Можно ли так устроить у нас? Теоретически да, но вот понравится ли – вопрос риторический.
READ США одобрили кандидата на занимаемый кумом Порошенко пост
Все это упоминается к тому, что главной проблемой короткой рабочей недели является даже не зарплата, хотя о ней тоже стоит поговорить отдельно. И не непрерывные промышленные процессы тоже. В конце концов, на них и без того естественной нормой считается организация работы в несколько смен. Однако в промышленности у нас занято всего 8% трудоспособного населения, следовательно, ключевую картину формирует вовсе не оно, а торговля и всякие прочие сервисы, от химчисток до парикмахерских и автосервисов, от кафе до кинотеатров и службы такси.
Отсюда возникает сложная дилемма. Если в основу класть размер обязательной почасовой оплаты труда, то сохранение установленной в Трудовом кодексе 40-часовой рабочей недели автоматически потребует в оставшиеся четыре рабочих дня трудиться по 10 часов в сутки. Учитывая время на дорогу от дома до работы, любые рассуждения про рост производительности труда в таком варианте становятся сказкой про белого бычка.
Если же еще и продолжительность дня оставить неизменной, то придется соглашаться на сокращение размера зарплаты, которая и без того не так чтобы большая. Конечно, тут открывается перспектива организации труда в две смены, которая теоретически позволяет решить проблему занятости населения. Безработица сократится, появится чем занять и старшие возраста, остающиеся в системе после увеличения срока выхода на пенсию, и приходящую из школ и ВУЗов молодежь. Но тогда и себестоимость товаров и услуг также неизбежно вырастет, а значит, в конечном итоге придется соглашаться на рост розничных цен, что негативно отразится на покупательской способности потребителей.
И это не учитывая того факта, что все сказанное выше распространяется лишь на половину работников. Минтруда официально признает, что знает чем занята лишь половина трудоспособного населения страны, тогда как около 30 млн трудоспособных работают в серую, где наиболее частым вариантом графика является два через два или иные аналогичные по смыслу схемы. Попытка загнать в короткую неделю их неизбежно вынудит людей искать вторую, а то и третью работу, чтобы сохранить хотя бы текущий уровень доходов.
Поможет ли все это росту национальной экономики – более чем сомнительно. Вероятнее всего, нет. Расчеты Центра конъюнктурных исследований ВИУ ВШЭ показывают угрозу падения деловой активности, способную опустить ВВП РФ примерно на 2,5-3%, то есть полностью нивелировать весь нынешний экономический рост страны.
Конечно, Высшая Школа Экономики сегодня имеет довольно заметно подмоченную репутацию, но конкретно в данном случае ее выкладки таблице умножения соответствуют полностью, что не позволяет от них бездумно отмахиваться.
READ Беременная Ирина Слуцкая рассказала о своей болезни
Таким образом, максимум, о чем сегодня говорить реально, это про сокращение продолжительности рабочего дня на один час (с 8 до 7 часов) при все той же пятидневной неделе, с автоматическим повышением почасовой ставки. Да и то не повсеместно, а по мере реализации мер в области роста производительности труда.
Но именно тут как раз и зарыта самая большая ржавая мина. Потому что само понятие производительности в настоящее время четкого смыслового оформления не имеет. В большинстве случаев оно сводится к совокупному объему продаж (в лучшем случае – итоговой балансовой прибыли) деленному на количество персонала по рабочей табели, переведенное в число отработанных им часов. Для поверхностной оценки эта схема вполне годится, но именно что для поверхностной, так как всего многообразия ключевых влияющих факторов она не охватывает.
Хороший тому пример — магазин без продавцов, компании Suning Commerce Group (один из крупнейших ритейлеров КНР) в городе Нанкин провинции Цзянсу. Установленная в нем компьютерная система идентифицирует покупателя еще на входе с помощью технологии распознавания лиц и с помощью видеокамер и электронных меток определяет состав выбранных им товаров. Дальше, при выходе из магазина, стоимость покупки автоматически списывается со счета через платежную систему FinanceSN.
В результате никаких очередей, нет надобности в кассирах, то есть численность персонала уменьшается, а значит и производительность труда остальных увеличивается. Правда, в этом случае, в текущих условиях России, становится непонятным – чем занять сотни тысяч сотрудников, внезапно оказывающихся лишними?
Вот так и получается, что все эти разговоры про перспективы короткой недели носят, прежде всего, чисто хайповый характер. Действительно улучшить характер жизни населения России через подобные игры с рабочим временем невозможно в принципе. Здесь требуется менять структуру отечественной экономики, прежде всего в сторону развития (как самого по себе, так и в части размера доли в общей структуре ВВП) наукоемких и высокомаржинальных отраслей.
Чтобы производить собственные мобильные телефоны, а не только модные чехлы к ним. Чтобы выпускать собственные самолеты, а не козырять поставками титана для боингов или аэрбасов. В конце концов, чтобы производить оборудование для таких вот магазинов без продавцов, а не просто читать о них на сайтах хайтек-тематики.
Но все это уже лежит совсем в другой области. И в ней, к сожалению, мы пока значительными достижениями похвастаться не можем. А надо, ибо другого пути попросту нет. Ибо работать меньше, но жить при этом лучше и богаче это не более чем сказка для младшего дошкольного возраста.
Источник
