Администрация Рубцовска пока не обращает пристального внимания на заявления местного жителя, военного пенсионера Сергея Колчина, который утверждает, что обнаружил в черте города кладбище политрепрессированных. В беседе с корреспондентом «Известий» представители власти сообщили, что никакими официальными сведениями на этот счет не располагают, и заверили, что если бы такое захоронение в городе было, им бы занимались соответствующие органы. Тем не менее активисту за короткий срок удалось отыскать граждан, чьи родственники могли быть захоронены на этом месте, и пенсионер делает все возможное, чтобы получить разрешение на «вскрытие» кладбища.
Журналистам рубцовчанин рассказал, что был кадровым военным, а после службы вернулся в родной город и начал заниматься поисковой деятельностью. К исследованию предполагаемого массового захоронения он приступил чуть больше двух лет назад, поскольку к нему обратилась семья из Петербурга. «Они серьезно занимаются восстановлением своей генеалогии, смогли восстановить свою родословную на 300 лет примерно. Некоторые из их предков были священниками, и еще до революции, при Николае II, их прислали служить сюда, на Алтай. Там были отец и два сына, они здесь остались, и двое из них в 1930-х годах были у нас расстреляны», — пояснил Сергей Колчин.
С его слов, в краевом спецархиве петербуржцам удалось получить официальную справку, подтверждающую эти сведения. В ней было указано, что расстрелянные были захоронены в Рубцовске, но на этом поиски начали буксовать. «Они пришли искать поддержки в нашу церковную епархию, а в церкви меня знали как поисковика. И уже представители епархии вышли на меня и попросили помочь людям найти захоронение — они знали, что я могу это сделать», — рассказал мужчина.
О том, что в районе Рубцовска может существовать такое захоронение, Колчин знал задолго до этого. «Это давнишняя тема. Еще когда мне было лет 12–14, моя бабушка несколько раз повторяла эту историю. Мол, что есть такое страшное место, в котором расстреливали людей», — говорит поисковик. По его словам, в окрестностях города не было ни больших тюрем, ни лагерных пунктов, однако действовало отделение НКВД, при котором был дом заключенного — аналог современного СИЗО. В нем в том числе оказывались арестованные из расположенных в районе сел, а также люди, прибывшие по этапу. Некоторых из них здесь судили, после этого часть заключенных отправлялась дальше, в том числе в сторону Казахстана. Но не все.
Поисковик опирался на помощь оставшихся в живых свидетелей — сначала искал тех ветеранов, кто служил в органах госбезопасности, разговаривал с ними. Одновременно он опрашивал пожилых местных жителей, заставших тот период, однако они опасались указать точное место, где могли происходить расстрелы. «Я долго их уговаривал, обещал полную анонимность, говорил, что никто не будет знать, кто именно и что рассказывал. При этом я же понимаю, что может означать ошибка в таком деле. Поэтому с выводами я не торопился, шел постепенно. И только когда третий человек меня привел на то же место и ткнул пальцем, я туда полез, начал обследовать», — уточнил Сергей Колчин.
Он пояснил, что косвенным доказательством места расстрелов, могли бы стать стреляные гильзы — именно с их поиска началась работа на месте предполагаемого захоронения, но ни одной найти так и не удалось. Зато были другие признаки — характерные для таких мест провалы почвы на 25–30 см, повторяющие форму рвов, которые свидетельствуют о том, что здесь могут быть захоронены люди. Отсутствие гильз при этом Колчин объясняет тем, что расстрелы проводились в другом месте, например на территории домзака.
Тем временем администрация Рубцовска пока не обращает внимания на заявления активиста и не подтверждает его предположения. В то же время городские священнослужители историю Сергея Колчина источнику в целом подтвердили. Они рассказали, что сбором информации, связанной с жертвами репрессий, занимается один из сотрудников епархии, и он же общался с той самой семьей из Петербурга, однако на момент подготовки материала этот человек находился в отпуске.
Сергей Колчин в свою очередь продолжает искать родственников погибших, чтобы с ними просить о содействии чиновников для проведения официального вскрытия захоронения и эксгумации останков. Для поисковика важно изучить их, чтобы окончательно подтвердить, что останки действительно относятся к указанному периоду, а также проверить, была ли смерть насильственной. По словам рубцовчанина, спустя несколько дней после первой публикации на этот счет к нему действительно обратилось несколько человек, которые считают, что члены их семьи могли быть здесь похоронены, но все они живут далеко от Рубцовска. Поэтому активист ждет, что на связь выйдут потомки репрессированных из самого города или окрестных деревень. Не исключено также, что найдется кто-то и в соседнем Казахстане, тем более что семьи многих репрессированных были высланы после их ареста.
Открытым остается вопрос и с собственниками земли. Предполагаемое захоронение расположено за городом, в полях, многие из которых в свое время были нарезаны в частную собственность. Если участок по-прежнему находится в муниципальной собственности, то получать разрешение на проведение раскопок нужно будет у городских властей, а если в частной — то потребуется согласие собственника.
По мнению Сергея Колчина, большинство тех, чьи останки могли быть захоронены под Рубцовском, — крестьяне-единоличники, то есть те, кто имел собственное хозяйство. Причем среди них есть жители не только Алтая, но и Томской и современной Новосибирской области. Как предполагается, они были арестованы в конце 1929 – начале 1930 года, расстреляны весной 1930 года и реабилитированы в конце 1980-х – начале 1990-х годов. «Посмотрите на списки, это ведь в основном зажиточные крестьяне, элита местного предпринимательства. Те, кто своим горбом зарабатывал на этих нескольких коров», — заявил Сергей Колчин.
По его мнению, там же должны находиться и останки людей, осужденных и расстрелянных позднее, в конце 1930-х годов, однако пока подробной информации по этому периоду у поисковика нет. При этом среди связавшихся с ним жителей района были те, у кого на руках имеются документы, подтверждающие факт расстрела, но без указания места. Это, по мнению Сергея Колчина, люди, которые уходили в леса, не дожидаясь возможного ареста. «У нас глухие места, Сибирь, сами понимаете, отъехал на 10 км — и тебя никто не видит и никто не знает. И в тех местах образовалась так называемая банда — казаки, крестьяне, еще кто-то. Это были просто люди, которые ушли в лес и жили там, но до НКВД дошло, конечно, что такие-то и такие-то скрываются в лесу. Туда прислали специальный отряд, который начал их отслеживать», — рассказывает он.
Сергей Колчин предполагает, что такие люди проходили уже не как политические, а как участники всевозможных банд и в списки репрессированных не попали. Их захоронения по-прежнему могут оставаться в окрестностях местных деревень, но даже если такие отдельные захоронения и есть, узнать это наверняка будет затруднительно. «Я эти районы хорошо знаю, там ездишь, разговариваешь с людьми, и они дают какие-то обрывочные сведения — что, мол, уводили в ту сторону, оттуда слышали выстрелы, и все. Но тогда люди молчали, понимаете, а теперь сменилось два-три поколения, связь прервалась, доходят только какие-то слухи», — посетовал он.
Напомним, в начале августа 2019 года стало известно, что поисковики из Рубцовска обнаружили предполагаемое место массового захоронения жертв политических репрессий периода 1928-1931 и 1936-1938 годов. По словам одного из активистов Сергея Колчина, оно располагается в окрестностях города. Теперь перед поисковиками стоит задача отыскать родственников погибших.
